Дини нащупал руку мальчика. Пальцы с неожиданной силой сомкнулись вокруг его запястья. При этом мальчик не шевелился, только рука. Боль цепко держала его. Капли пота на лбу уплотнились.
Он обречен, шелохнулось в сознании Дини. Обречен и знает об этом. Мать не смогла бы скрыть это от него. Она не могла вызвать лекаря из ближайшего города, медицина нынче – удел избранных. Знахари, берущие меньше, есть далеко не в каждой деревне, но и они – лишь простые смертные и не могут творить чудеса. Сейчас развелось столько болезней! Некоторые из них поначалу не опасны и являют свою сущность, когда становится слишком поздно. Болезни – бич последних десятилетий, по-своему они опаснее недостатка пищи, опаснее многочисленных банд, произвола баронов.
Дини с нежностью смотрел на мальчика, ощущая в душе что-то странное, как если бы он должен был и мог поскорее придумать какой-то спасительный выход.
Между лопаток возникло покалывание, похожее на покалывание в ноге, если ее отсидеть. Мириады иголочек вонзались в кожу, рождая сеточку легко переносимой боли. Покалывание распространилось на шею и затылок. Дини чувствовал волнение стоящей за его спиной женщины, чувствовал, как она хочет сказать, что ее сын умирает, что пусть он поспит, и мальчику лучше отойти и тоже поспать.
Вместо этого женщина шагнула к сыну, отерла ладонью пот с лица. И отступила.
Дини опустился на колени рядом с больным. Ребенок, в глазах которого мелькнули удивление и надежда, ослабил хватку, и Дини высвободил руку. Подушечками пальцев он коснулся тела ребенка, медленно, осторожно. Даже сквозь тонкую, пропитанную потом ткань рубашки Дини почувствовал, какая горячая кожа на груди мальчика.
Пальцы медленно спустились ниже, к его животу. Глаза больного расширились, дыхание замедлилось. Дини испытал странное ощущение: мальчик, поедавший его взглядом, удалялся, и одновременно Дини погружался в него. Он не знал, что именно делает, он как будто отдался течению невидимой реки, и его несло, несло. Покалывание, слегка усилившись, породило ощущение припекающих солнечных лучей, завладело им полностью, погружая в транс. Дальнейшее Дини воспринимал отстраненно, словно только наблюдал за происходящим.
Теперь рука ощупывала тело более требовательно и тщательно. Она опустилась еще ниже, к паху. Здесь пальцы нащупали опухоль, она вздулась так, что не вмещалась в руку. Дини не заметил ее сразу только потому, что живот мальчика прикрывало одеяло. Наощупь образование было мягким, таким же горячим, влажным, как и все тело, но даже с такой маскировкой оно не могло скрыть свою чуждую суть.
Опухоль грозила убить мальчика. Она посылала во все органы тела потоки боли, ей не надо было расти до невероятных пределов. Опухоль закончила рост, теперь она просто высасывала жизненные силы, беспощадно, с монотонностью запущенного механизма.
Дини накрыл ладошкой бугор чуждой плоти, мягко, почти с робостью, как предмет, принадлежащий сейчас