Пошёл купец гулять по садам диковинным и, вдруг, увидел цветочек аленький, краше которого нет. Сорвал он его и вмиг появилось чудище страшное, лохматое. Рассказал ему купец, для кого он сорвал цветочек аленький. Не тронуло его чудище, а отпустило домой, но должен был воротиться он или дочь его по своей воле.
Дало чудище ему перстень. Купец надел на правый мизинец и дома оказался.
Рассказал всё дочерям. Дочери порешили: «Пусть та выручает отца, для которой он сорвал аленький цветочек». Надела младшая дочь перстень на правый мизинец и вмиг оказалась во дворце богатом.
Хорошо ей там жилось, но очень захотелось доброе чудище увидеть и услышать. Согласилось чудище, но Настенька, увидев его, сильно испугалась и тем чуть не погубила его.
Сумела-таки побороть страх свой. И жили дальше они весело и дружно. Но вот приснился Настеньке сон, что отец нездоров. Отпустило её чудище домой на три дня. Но строго наказало воротиться в срок, иначе умрёт чудище.
Дома сестрицы позавидовали, что живёт Настенька в богатстве, и перевели они все часы назад на один час и ставни закрыли. В нужный час защемило сердце у Настеньки. Не дождавшись минутки (по домашним часам), вернулась она во дворец. А зверь около цветочка аленького мёртвый лежал.
Зарыдала Настенька: «Ты встань, пробудись, я люблю тебя, как жениха своего желанного!»
От этих слов ожило чудище и превратилось в прекрасного молодого принца.
Сказал он: «Настенька. Заколдован я был в детстве злой волшебницей. Ты полюбила меня за душу добрую, за любовь мою, и колдовство закончилось».
Поженились они с Настенькой и жили долго и счастливо.
Гаршин В. М.
Лягушка-путешественница
Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век она прожила бы благополучно – конечно, в том случае, если бы не съел её аист. Но случилось одно происшествие.
Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась тёплым мелким дождиком.
«Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! – думала она. – Какое это наслаждение – жить на свете!»
Дождик моросил по её пёстренькой лакированной спинке; капли его подтекали ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что осенью лягушки не квакают, – на это есть весна, – и что, заквакав, она может уронить своё лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала нежиться.
Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точно поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фью-фью-фью – раздаётся в воздухе, когда летит высоко над вами стадо таких уток, а их самих даже и не видно, так они высоко летят. На этот раз утки, описав огромный полукруг, спустились и сели как раз в то самое болото, где жила лягушка.
– Кря, кря! – сказала одна из них, – Лететь ещё далеко; надо покушать.
И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она