Мать не заметила его вялой попытки протеста.
– Кто только не пытался с ними поближе познакомиться – все напрасно. Молчат. Только мужчины что-то бормочут на вопросы, но их жены и рта не открывают, как будто немые. Странные они какие-то.
Мать встала из-за стола, собрала посуду, подошла к мойке.
– Я только вчера от Николаевны узнала, как их зовут. А она узнала об этом только потому, что дружит с теткой нашего участкового. Имена у них, скажу я тебе, – мать покачала головой, принимаясь за мытье посуды. – Одну пару зовут Дима и Джина, а их детей – Дема и Дина. Другую пару зовут Тима и Тома, детей – Тема и Тина.
Павел посмотрел матери в спину. На секунду он решил, что мать так шутит, притом, что с юмором у нее всегда были нелады. Но мать говорила серьезно. Павел тупо уставился на свои руки. Такое чувство, что имена подбирали по справочнику. Почему-то перехотелось пить чай с булочкой, вообще стало противно смотреть на еду.
Какое-то время они молчали, потом Павел спросил:
– Мам, ты сказала, что с ними многие пытались познакомиться поближе. Люди что, ездят туда… на пустырь?
Мать закончила расставлять вымытую посуду, повернулась к сыну, вытерла влажные руки полотенцем.
– Николаевна сказала, что они ездят за покупками каждый четвертый день. И всегда в три часа дня. Ездят семьями по очереди и закупаются на всех сразу. Пока отец с матерью заходят в магазин, дети сидят в машине и ждут их. И так уже три недели подряд. Кроме как за этим, они в центре не появляются.
Павел задумался об именах новых жителей. Все имена отличались между собой одной-двумя буквами.
– Ты их видела?
– Видела. Во вторник. Правда, издалека. Кажется, это были Тима и Тома.
– И как они тебе? Лично тебе?
– Не знаю, – она пожала плечами. – О них никто ничего не знает. Иногда мне кажется, что они ненормальные. Но я бы хотела побывать у них в гостях.
А я – нет, подумал Павел. Мысль родилась сама собой, как будто это шепнул кто-то посторонний.
– Ты почему чай не пьешь?
Павел поморщился.
– Спасибо, мама. Я больше не могу.
Он вышел в сад позади небольшого огорода, глубоко вдохнул. Их дом стоял на Тополиной обособленно – рядом не было соседских участков. Лишь в полусотне шагов на противоположной стороне жила семья Лоскутовых, у которых были дочь – выпускница местной школы Настя, и десятилетний Никита.
Было начало второго, и Павла потянуло на сон – в выходной день он любил вздремнуть после обеда и считал это правильным. Он даже своим ученикам говорил: часы сиесты приняты в большинстве стран мира, и дело не только в жарком климате. Так было принято испокон веку и на Руси, пока к власти не пришел Петр Первый и не перетряхнул весь жизненный уклад.
И все-таки сегодня Павлу не суждено было подремать. Он снова подумал о новых жителях, об их именах и вспомнил слова матери, что каждый четвертый день семьи по очереди ездят закупаться. И что она видела их во вторник.
Павел замер.
– Черт