Известь. Сергей Пахомов

за ухом Шолто Бартоломью,

      На небе травоядный месяц, корчма дымилась за углом,

      Где мне обещано, что в десять я буду больше, чем знаком

      С одной приятною особой… Предвосхищая счастья миг,

      Пригубил я коньяк «Особый» и дерзко заказал шашлык.

      Сверкал сокровищами Агры дождь над промоиной окна,

      Мне б показалась Грета Гарбо, лишь обозначилась Она —

      Дурнушкой… Наслаждаясь воплями на волнах – «ретро» и «шансон»,

      Я возлежал на дне (утопленник!) глаз, выразительных, как стон.

      Как сволочной соратник Пестеля, но только головою вниз,

      Завис я, содрогаясь весело, удобный на любой каприз.

      Слезам душа моя не верила – оскоминой под кадыком —

      И, несмотря на то, что веяло потусторонним холодком

      От взгляда гордого Снегурочки, прилипла насмерть, как ладонь

      Соседки по подъезду (дурочки) … Я уговаривал: «Не тронь

      Губами мёрзлую балясину…» – кристаллизуясь, как слюда,

      Всё горячей, всё безбоязненней кровь откипает ото льда.

      Варяг

      Едва ли от белого люда есть толк и прибыток душе.

      Последняя капля Иудой висит на берёзе. Драже

      Весеннего града. Протока, местами из тонкого льда…

      Научишься охать и окать, приехав навеки сюда.