Они поздоровались. Клавдия Петровна подошла к Климу, рукой коснулась плеча.
– Устал?
– Да так, немного…
– Я там тебе молока принесла, пирог с рыбой.
– Балуете вы меня, Клавдия Петровна, – улыбнулся он.
– А чего ж хорошего человека не побаловать?
– С Юлей что-то случилось?
Клавдия Петровна видела, какая смута у него на душе, и пользовалась этим, просила за внучку. Клим уже подходил к Алькиному отцу, говорил с ним. Виктор Лукич вроде бы все понял.
– Да у Альки язык что жало. Все никак не уймется… Ее однокурсник подвез, а она по всей деревне растрезвонила. Нехорошим словом назвала, – вздохнула женщина.
– Сделаю все, что смогу, – отозвался Клим.
Юля вошла в ту пору, когда от женихов отбоя нет. И любой, даже самый завалящий паренек имел сто шансов к одному против Клима. И это нужно было понимать. Но он готов был заступаться за Юлю и с нулевыми шансами.
– Ты уж пожалуйста, а то я сказала Юле, что ты подъезжал, спрашивал.
– Я подъезжал? – нахмурился Клим.
Он очень любил Юлю, жизнь готов был отдать за нее, но самому напрашиваться на отношения?.. Слишком уж хорошо он знает себе цену, чтобы наглеть.
– Но я же сказала!.. И Юля ждет, что ты поможешь.
– Помогу.
У Клима будто крылья за спиной выросли, а усталость как рукой сняло. Юля ждет! Он нужен ей!.. Да он в лепешку расшибется!..
Клим выехал на перекресток и заглушил двигатель. И Горлову пришлось остановиться. Клим выбрался из трактора, направился к «ЗИЛу». И Виктор Лукич вышел из кабины. Стоит, напряженно смотрит на него.
Клим неторопливо подошел к нему, остановился.
– Виктор Лукич, я же просил, – медленно качая головой, обронил он.
– Что ты просил? – вскинулся мужик.
– С Алькой поговорить.
– Говорил!
– А метла все метет.
– А если она правду метет? – Виктор Лукич не отличался ростом и статью, может, и не мужичок-с-ноготок, но где-то рядом.
А хорохорился как матерый воробей.
– Неправда это, – качнул головой Клим.
– Но Алька говорит…
Клим ударил коротко, но точно в солнечное сплетение. Ударил и замер, глядя, как Горлов корчится от боли. Он умел бить так, что у жертвы возникало желание сдохнуть от боли.
– Клим, ты чего? – не в силах подняться с земли, прохрипел Горлов.
– Вставай. Убивать тебя буду.
– Как убивать?
– Нос тебе сломаю, кость в мозг войдет, – как о чем-то будничном спокойно рассказывал Клим.
А взгляд у него тяжелый, гнетущий. Клим нигде не учился подавлять волю одним взглядом, эта способность появилась у него после плена, после того, как он по трупам проложил себе путь на свободу. А сломать нос и убить он мог, этому его еще раньше научили.
– Да нет… – Горлов не хотел верить,