А ход был таким, что старики окопались у входа в деревню, а как немцы стали подходить, да так и ударили по их пехотным войскам, что дало защитникам хоть какую-то отсрочку. В дальнейшем подошло еще несколько сотен пехотинцев, а когда немецкое командование увидало, что пехота не тянет нападение – на третий день прислали артиллерию, а потом подтянулись и танковые войска. Так и разнесли те две деревни в щепки. Много кто полег. Многих взяли в плен.
Мишка же пролежал около суток после боя без сознания, поскольку его невероятно серьезно контузило. Потом его нашли какие-то люди, которые оказались партизанами. У них было укрытие в лесах. Да такое, что и не найдешь.
Это была глубоко вкопанная землянка, наверное, около трех метров глубиной, и площадью около пятидесяти квадратных метров. Было разделено на три отделения – кухонька, спальня и кабинет. Но это громко сказано. Там все было самодельное. Что столы, что стулья, что лавки для сна.
Стены данного жилища были сделаны из досок, оббитых старыми фуфайками. Крышу соорудили из больших балок, которые перемыкались с более тонкими бревнами, а сверху засыпано землей да ветками. А строилось это убежище в такой чаще, что никто и не догадался бы: между болотом и малиновой рощицей.
– А зимой вы как жить-то здесь будете? Ведь холодно же! А места для печи я не вижу, да и выхода для трубы не наблюдаю, – поинтересовался Миша.
Святой отец Никифор, который тоже являлся партизаном, отвечал ему:
– Да зимой тут мы жить не будет, это что-то вроде тайного места будет. Собрания всякие, вот – раненых как ты выхаживать. Пожалуй, и все. А вот этим тряпьем оббили, дабы мороз сюда не заходил. Тепло, конечно, не будет здесь, но замерзнуть – никто не замерзнет. А отопления-то делать не будем, а то дымить начнет наша печурка и станет она для нас не спасением, а скорее гибелью. А потому, брат, и не будем топить.
– Простите за такой вопрос: вот вы же священнослужитель. Вам разве можно убивать?
– Я землю родную защищаю, от вражеских сил. От немчуры проклятой. Стариков своих, которые еще живут да не хворают – дай Боже им здоровья да лет жизни долгих. Детей своих. Да и соотечественников, которые не могут сами за себя постоять. Сейчас я благое дело делаю, а когда стану пред Господом нашим всевышним, на суд Господний, тогда и ему решать, как со мною поступить. Не за себя я воюю, Миша. Не за себя. За других. И убийство не грех, ежели ты сотням жизни спас!
За несколько недель Мишка оклемался. Поскольку контузия была очень серьезной, он смог на ноги подняться только в конце второй недели. Более того, у него было множество сильных ссадин и ушибов. Что тоже дало свое.
* * *
Маришка поехала на фронт, который в тот момент был наиболее близко – это Западная Украина. Львовская область.
Больше всего