Следом, почти одновременно, пулей влетели Смирнов и какой-то здоровяк в полевом масхалате без знаков различия, но при разгрузке, гранатах РГД-5 и с АК-74.
За долгие годы службы Голицын и Смирнов научились понимать друг друга без слов, и даже без жестов. В ответ на немой вопрос: «Коля, я дико извиняюсь, но кто эти люди?», Смирнов ответил вербально:
– Сань, это свои.
Голицын проглотил, так и напрашивающуюся реплику о том, где он видел таких «своих» и чем, по его твердому убеждению, такие «свои» должны заниматься.
– Это, – Смирнов указал на мужика в квадратной шляпе, – полковник польской армии, пан Кшиштов Лебовски. А это, – он кивнул в сторону верзилы в камуфляже, – Степа.
– Просто Степа, – протянул руку верзила.
Голицын машинально ответил на приветствие.
– «Просто Степа» позавчера прибыл из Приднестровья со своими друзьями, – закончил Смирнов.
– Я даже знать не хочу подробностей. И, конечно, пропуск у вас спрашивать бессмысленно, – только и смог выдавить Голицын.
– Ну, а как НАШИ дела?, – покончив с формальностями, сменил тему Смирнов.
Голицын без зазрения совести посвятил Смирнова во все подробности его разговора с Вороновым.
– Нормально. – сказал Голицын, и жестом добавил: «Уходим. С этими двумя – прощаемся».
Мгновенно, майору показалось, что даже раньше чем он закончил фразу, раздалось два одиночных автоматных выстрела – «просто Степа» получил пулю в правую височную область головы, а пан Кшиштов – точно в грудь. Оба умерли. И тут, как в анекдоте: «…и все посмотрели на библиотекаршу» – все посмотрели на Смирнова. Голицын – задумчиво, Стражинский и Озерецковский – офигевше-удивленно. Пауза длилась секунд пять.
– Коля-я! Ты что, перегрелся? – заглядывая в глаза товарищу, ласково спросил Голицын.
– Ля! Ты сказал: «С этими двумя – прощаемся». Че вы на меня уставились?
– Коля! «Прощаемся» – это значит: «Господа, было очень приятно с вами познакомиться, но нам пора…». Чувствуешь разницу?
Смирнов вздохнул.
– Знаешь, Сань. Ты в следующий раз так и говори! «Господа-а»… «познакомиться»… Нахватался. Пижон!
И тут же, что бы вывести молодежь из ступора, скомандовал:
– Сержант Стражинский! Наблюдение! Быстро! Лейтенант Озерецковский! Досмотр! Выполнять!
Стражинский, хоть и пребывал в шоковом состоянии, по видимому, средней тяжести, но команду выполнил довольно шустро – взял на прицел лестницу,
Озерецковский, продолжая стоять как прибитый к полу и непонимающе таращиться на Смирнова, спросил, растягивая слова:
– Чего-о досмо-отр выполнять товарищ капитан? Я не понял…
Николай, тяжело и горестно вздохнув,