Дис. Тима Феев

подробности, – то в мгновение ока эти женские призраки были ну просто разорваны на части осатаневшей до беспредельного безумия девушкой. Она била их и рвала ногтями, грызла зубами. Терзала с силой непостижимой. Словно бы не то, что она сама в тот момент сошла с ума, а еще несколько таких же буйных, впавших в неистовый маниакальный припадок безумцев, помогали ей в этом. Со стороны вся эта молниеносная схватка вполне напоминала драку диких кошек. Вот только последствия ее были куда более страшными. Разорванные на части женские призраки не могли более существовать в виде цельных, хотя и бесплотных субстанций, отчего, обратившись в некую полупрозрачную, такую же как и они сами, вязкую жидкость, плавно стекли на покрытый инеем песок пустыни. Девушка же, не обращая ни малейшего внимания ни на душераздирающие вопли, ни на сами последствия своего бешеного припадка, вновь прильнула к кресту. Да так у него и застыла в абсолютной неподвижности. Она была счастлива.

      Тем временем день постепенно заканчивался и приближалась ночь. Местное светило быстро и как всегда вертикально скатилось за зыбкую, подернутую призрачными миражами линию горизонта. После чего на пустыню непроницаемым саваном опустилась кромешная мгла. Она укрыла и тот крест, и девушку, которая так и стояла, прильнув к нему всем телом. И даже звезды, засверкавшие бриллиантовой россыпью в ночном безоблачном небе, не смогли осветить их беспредельной, счастливой, но абсолютно черной любви.

      3. Яма

      Наступило утро. И пустыня озарилась яркими лучами нового рассвета. И прекрасен был этот рассвет, как и всегда. Сама же пустыня в тот день совсем не изменилась. Она была, пожалуй, даже какой-то по-особому некрасивой. Серый цвет буквально царствовал над ней, однообразно растекаясь по волнистым, матовым, изменчивым ее формам. А только что проявившиеся черно-серые тени, ниспадавшие со склонов барханов, вполне завершали этот безрадостный, полный неописуемого уныния пейзаж.

      Однако рассвет этот как, впрочем, и предыдущий, не был вполне обыкновенным. И если бы только кто-нибудь мог все это видеть, то заметил бы, что и после этой, второй уже подряд минувшей ночи, в пустыне вновь появилось нечто. Причем на этот раз не одно. Несколько, – ровно восемь таких же черных крестов, как и тот, что появился вчера, темнели мрачными, вызывающими украшениями расплывчатой линии ее горизонта. Кресты эти находились очень далеко от вчерашнего и располагались вокруг него. Отличий в них заметно не было никаких: все одинаково черные и совершенно не отражавшие свет. Да к тому же еще, судя по всему, и очень холодные. Что же касалось первого креста, то он все по-прежнему неподвижно висел над поверхностью пустыни. А несчастная, или счастливая девушка так и стояла, прильнув к нему всем телом. Вот только заметно было, что она очень замерзла. Ведь прошедшая ночь как, впрочем, и любая другая здесь, была невероятно холодной, да и сам крест был не теплее. Однако она не роптала, не отошла от него,