Слова эти не выходили у меня из головы, пока я пробирался по крыше замка. Прямо за зубчатыми стенами шел ровный парапет, там и сям высились башни. Центр замка являл собой череду бочкообразных каменных укреплений над камерами. Мне объяснили, в которой из них находится Лувертюр, и вскоре я увидел слабый свет, сочившийся из отверстия над его камерой. Поверх этой дыры были уложены железные прутья, и где-то под ними, как я надеялся, находились люди.
– Астиза! – шепотом окликнул я.
– Я здесь, Итан, – послышался в ответ ее голос.
– Слава богу! Он не домогался тебя, нет?
– Да он так стар и болен, что едва держится на ногах. Пожалуйста, поспеши!
– Трудно было уговорить их впустить тебя?
– Эти французы – несносные зануды, – с нетерпением произнесла моя жена. – Их изрядно позабавила идея соблазнить пленного, чтобы выведать у него секреты. Сейчас наверняка прислушиваются, как мы там, занимаемся любовью или нет.
Я достал канистру.
– Лувертюр готов?
– Не совсем. Он счел эту идею полным безумием.
– Что ж, значит, сам он в здравом уме.
– Охранники могут что-то заподозрить. Так что кончай болтать и приступай к делу.
– А ты постанывай, чтобы выиграть время, – посоветовал я. Женщины – настоящие мастера производить такого рода звуки.
Прутья образовывали крест, а это означало, что я должен был сломать их в четырех местах, чтобы вытащить из этой дыры жену и черного генерала. Руками в перчатках я начал отвинчивать крышку канистры – тоже изобретение англичан – и приготовился выпустить газ на прутья.
– Отойдите пока что в сторону, – предупредил я Астизу и Туссена.
И вот, наконец, рычаг выдавил пробку и некая жидкость – полагаю, это и был сжиженный углекислый газ – выплеснулась и тут же, как и было обещано, превратилась в снег. Я высыпал то, что Фротте называл «сухим льдом», в тех местах, где прутья торчали из каменной кладки. Взвихрился снег и легкий белый дымок. Затем я взял стамеску и молоток и нанес удар в том месте, где заморозил один из прутьев. Прут лопнул со звоном – просто удивительно, он стал хрупким, как стекло! Может, у нас действительно все получится…
Все это было умно придумано, но производило слишком много шума. Я огляделся. Пока что стражников не было видно.
Я проделал ту же операцию со следующим прутом, а потом еще одним.
Охранник, встревоженный шумом, постучал в дверь камеры.
– Мадемуазель?
– Прошу, не мешайте! – выкрикнула Астиза задыхающимся голосом.
– Ударю в четвертый раз, и решетка обрушится вниз, так что осторожней, – предупредил я ее, после чего заморозил последний прут и уже размахнулся, чтобы ударить, но крестообразное сооружение не выдержало и обрушилось под своим собственным весом без моей помощи.
Оно рухнуло вниз на каменный пол с глухим звоном колокола. Я поморщился.
– Что у вас там происходит? –