Почему я стал заниматься музыкой? Откуда это неистовство, которое заставляло меня по 5—6 часов безотрывно разучивать песню или слушать ее 100 раз подряд? Сейчас я могу точно сказать, что очень хотел быть нужным, хотел пригодиться. Об этом так точно написал в своем стихотворении Александр Башлачев:
Как ветра осенние да подули ближе,
Закружили голову и ну давай кружить.
Ой-ой-ой, да я сумел бы выжить,
Если б не было такой простой работой – жить.
Как ветра осенние жали – не жалели рожь,
А ведь тебя родили, чтоб ты пригодился.
Ведь совсем неважно, отчего помрешь.
Ведь куда важнее, для чего родился.
А для чего я родился? Учителям, фальшивым и никчемным, я не верил; великая страна агонизировала на моих глазах, преданная и отданная на растерзание западным друзьям генсеком Горбачевым, чьи бегающие глазки кроме омерзения ничего не вызывали; новые люди – коммерцы, нарождавшиеся нувориши – казались карикатурой. Почему-то я не испытывал никакого влечения к бандитам и нелегальным бизнесменам, хотя женщины у них были шикарные. Тут не поспоришь. Со своими земляками-армянами, братьями по крови, я так и не смог найти общего языка, может, в силу того, что не говорил по-армянски и был неполноценным в их глазах, а может, оттого, что не разделял взгляды большинства из них, сводившиеся к вопросу: «Если ты такой умный, почему ты такой бедный?» Кавказские идеалы дружбы, когда твой друг тебе как брат, в уездном городе не воспринимались – впоследствии я понял, что под словом «друг» в России часто подразумевают не близкого человека, способного разделить с тобой беды и радости, а хорошего знакомого, с которым можно провести время, когда скучно/весело/нечего делать/не с кем выпить.
В 15 лет я остро осознал, что моя жизнь пуста, что я ничтожество, ожидающее своей участи в форме продвижения по жизни по понятному алгоритму: учеба – работа – женитьба – семья – смерть.
Желание созидать и найти свой мир, подсознательная тяга быть истинным творцом, а не лучшим политинформатором города (была у меня такая грамота), вытолкали меня навстречу двум ценностям, которые могли бы меня вытащить из болота жизни: любви и творчеству. С любовью у меня хронически не складывалось, и на перекрестке, выдуманном блюзменом Робертом Джонсоном, я заключил свою сделку: я стал гитаристом, а взамен отдал