А потом мы неожиданно сорвались и поехали в Питер. Лена тогда окончательно оставила мысли о юридической карьере и находилось на мучительной развилке. Почти каждый день она говорила о своей якобы никчемности и непригодности, и об отсутствии смысла. Дабы дать ей оглядеться, а скорее, чтобы самому сбежать от себя, я подумал о Питере. Незадолго до того как мы заговорили о такой возможности, Лене приснился летящий к нам в окно черный памятник Петру Первому. И кто-то сказал: «Умерла наша общая мать». Рядом с черным попом они стояли у гроба. А сразу после того, как мы решили ехать, незнакомая женщина подошла к ней на улице и, ничего не зная о наших намерениях, попросила ни в коем случае не покидать область в ближайшем году.
В Питере мы познакомились с рядом интересных людей и заработали довольно приличную по нашим понятиям сумму, которой хватило на покупку новых велосипедов и поездку в Европу. Поездка в Прагу была нашей старой мечтой – она ведь так напоминала тот самый загадочный город, живую мандалу, отражающую структуру «высшего Я» или чего-то еще поважнее. По ее загадочным улочкам Густав Майринк настойчиво водил своих сомнамбулических големов и гермафродитов16 до тех пор, пока читатель не начинал ощущать себя кем-то в этом же роде. Но поездка не принесла радости. Что-то случилось. Что-то прорвалось внутри. И черная зловонная субстанция стала заполнять душу.
И вот мы вновь идём по заветной улице: прекрасная, как Мадонна, Леночка в развевающемся голубом платье, гигантский Птица, пыхтящий под неподъемным рюкзаком спиртного, и я плетусь позади, словно живой мертвец, повешенный клоун, говорящий зомби. Заходим в похожий на средневековую конюшню двор, подъезд номер 12, заветная дверь, код 38, поднимаемся вверх по немецкой лестнице мимо закрученных спиралями перил.
– Ну все, Гуслярыч, мы пришли, – докладывает Птица.
Молитва
– Ага, сейчас, – словно старинная книга открывается дверь, за ней – милый, но как будто сильно постаревший Толик.
Вот мы и снова здесь! Сколько же связывало меня с этой комнатой! Она была полна воспоминаний, юных мыслей и мечтаний, многие из которых уже осуществились, а многие еще нет. Крохотная комната в коммуналке могла послужить превосходным материалом для готического писателя: карта млечного пути у окна, старый немецкий камин, стена, увешанная фотографиями и изрисованная художествами гостей. Руны, загадочные, похожие на свастики, узоры, а чуть дальше – сказочная карта, нарисованная художницей Асей, с которой встречался тогда Птица: в центре располагался холм, похожий на лицо странного существа – то ли растамана, то ли муравьеда, его огибала улица под названием «Надуманная» (не моя ли это улица zu dem