Лыжи у нас короткие, широкие. Снизу настоящим лисьим мехом отделаны. Такие легко на парашюте бросать. Такие лыжи скользят вперед, а назад отдачи нет. Лисий мех дыбом тогда становится, не пускает. Лыжи эти диверсионные, часто следа не оставляют, особенно на плотном лежалом снегу. Они широкие очень, не проваливаются. Из таких лыж и избушку в снегу сложить можно – мехом внутрь, спите, ребята, по очереди. Но самое главное, лыжи эти не обмерзают, ледяной коркой не покрываются.
К утру выбились из сил. Три часа из района выброски уходили, следы путали. Куртки мокрые. Лица красные. Пот ручьями. Сердце наружу рвется. Язык вываливается, как у собаки на жаре. Это всегда так сначала бывает.
На четвертый-пятый день втянемся и будем идти как машины. Но первый день всегда тяжелый. Первая ночь и двое последующих суток – ужасны. Потом легче будет.
– Командир, в деревне собаки брешут. Не к добру. Значит, там чужие люди.
Это любому понятно. Кто в такой глуши, в такую рань деревенских собак потревожить мог?
– Обходить будем. Влево пойдем.
– Влево засада КГБ. Вон в том лесочке. Смотри, командир, птицы над лесом кружат.
Тоже правильно. Кто их в такой мороз с насиженных мест поднял? Птицы сейчас на ветках нахохлившись сидят, инеем покрытые. Туда идти, конечно, нельзя. Остается только путь через овраги, через бурелом, где добрые люди не ходят. Там только волкам дорога да диверсантам из частей СпН.
– Готовы? Вперед.
Нормы жестокие. Восемь километров в час. Вечер. Мороз силу набирает. За день прошли 67 километров. Отдыхали дважды. Пора бы и еще в снегу полежать.
– Ни черта, дармоеды, – командир подбадривает, – вчера спать надо было.
Злой командир. Группа маршевой скорости не выдерживает. Группа злая. Ночь надвигается. Плохо это.
Днем иногда группа может залечь в снегу, в кустах, в болоте и переждать. Но ночью этого никогда не случается. Ночь для работы придумана. Мы как проститутки – ночами работаем. Если днем не отдыхал, то ночью не дадут.
– Снег не жрать! – командир суров, – Сокрушу!
Это не ко мне относится. Это он Чингисхану и Утюгу угрозы шлет. Меня положение обязывает. Проверяющий. Нельзя мне снег в рот брать. А если бы не проверяющим я был, то обязательно тайком белой влаги наглотался бы. Горстями бы в глотку снег запихивал. Жарко. Пот струйками по лбу катит. Хорошо, голова бритая, иначе волосы в один комок слиплись бы. Куртки у всех на спинах парят. Все по́том пропитано, все морозом прихвачено. Одежда вся колом стоит, как из досок сшитая. Перед глазами оранжевые круги. Группа маршевой скорости не выдерживает… Не жрите снег! Сокрушу! Лучше вниз смотреть, на концы лыж.