Особенность документов и материалов обеих групп источников состоит в том, что многие из них содержат недостоверную информацию и даже фальсифицированные оценки и выводы. Объясняется это тем, что в условиях пропагандистского противоборства обе стороны нередко прибегали к фальсификации: повстанческое руководство в своих воззваниях к населению и в оперативной переписке давало заведомо недостоверные данные об общественно-политической ситуации в стране, в деревне, о настроениях красноармейцев, о результатах боев между повстанцами и красными войсками. Такая дезинформация преследовала цель повлиять на поведение населения в благоприятном для повстанцев духе. Государственная власть в своей агитации занимались дезинформацией населения в других вопросах: тенденциозном виде изображались причины и цели «мятежей», характеризовались состав их участников и руководителей, взаимоотношения повстанцев и населения, результаты повстанческой деятельности. Тем самым крестьянству навязывалось негативное представление о восстаниях и самих восставших. Так, верхом коммунистической фальсификации являются документы органов ВЧК и военно-революционных трибуналов, содержащие сведения о раскрытии на территории Тюменской и Омской губерний широкой сети подпольных ячеек «Сибирского крестьянского союза» и других контрреволюционных организаций, в действительности никогда не существовавших174.
Изучение документов крестьянского протестного движения позволяет продемонстрировать механизм создания мифов, в частности, мифа о руководящей роли эсеров и белогвардейских агентов в крестьянских восстаниях. Сначала данную легенду создавали местные руководители и военные, отвечавшие за порядок на своей территории. Затем ее активно использовали вышестоящие органы в пропагандистских целях. Эсеры и белогвардейцы были удобным оправданием собственных просчетов и ошибок для большевистской власти: партийных