Ахматова и Цветаева. Анна Ахматова

Анне Андреевне неприятны, прекратил расспросы. Между тем, судя по мемуарному очерку Никиты Струве «Восемь часов с Анной Ахматовой», именно к этому своему поклоннику Анна Андреевна и в старости относилась с нежностью. Вот что пишет Струве, который в июне 1965 года оказался случайным свидетелем их встречи в Париже:

      «После чтения стихов разговор уже не возобновлялся. Вскоре послышался стук в дверь. Вошел граф З., близкий друг Ахматовой по Петербургу, с которым она не виделась 50 лет. На прощание Анна Андреевна мне сказала: “Позвоните мне еще”. Перед тем как выйти из комнаты, я еще раз обернулся. Анна Андреевна пристально и ласково смотрела на своего совсем уже старенького на вид посетителя и сказала: “Ну, вот, привел Господь еще раз нам свидеться…”»

      Смятение

      1

      Было душно от жгучего света,

      А взгляды его – как лучи.

      Я только вздрогнула: этот

      Может меня приручить.

      Наклонился – он что-то скажет…

      От лица отхлынула кровь.

      Пусть камнем надгробным ляжет

      На жизни моей любовь.

      2

      Не любишь, не хочешь смотреть?

      О, как ты красив, проклятый!

      И я не могу взлететь,

      А с детства была крылатой.

      Мне очи застит туман,

      Сливаются вещи и лица,

      И только красный тюльпан,

      Тюльпан у тебя в петлице.

      3

      Как велит простая учтивость,

      Подошел ко мне, улыбнулся,

      Полуласково, полулениво

      Поцелуем руки коснулся —

      И загадочных, древних ликов

      На меня поглядели очи…

      Десять лет замираний и криков,

      Все мои бессонные ночи

      Я вложила в тихое слово

      И сказала его – напрасно.

      Отошел ты, и стало снова

      На душе и пусто и ясно.

Февраль 1913

* * *

      Столько просьб у любимой всегда!

      У разлюбленной просьб не бывает.

      Как я рада, что нынче вода

      Под бесцветным ледком замирает.

      И я стану – Христос помоги! —

      На покров этот, светлый и ломкий,

      А ты письма мои береги,

      Чтобы нас рассудили потомки,

      Чтоб отчетливей и ясней

      Ты был виден им, мудрый и смелый.

      В биографии славной твоей

      Разве можно оставить пробелы?

      Слишком сладко земное питье,

      Слишком плотны любовные сети.

      Пусть когда-нибудь имя мое

      Прочитают в учебнике дети,

      И, печальную повесть узнав,

      Пусть они улыбнутся лукаво…

      Мне любви и покоя не дав,

      Подари меня горькою славой.

Февраль 1913

      1912 год, начавшийся совместным путешествием в Италию и кончившийся рождением сына (друзья тут же перекрестили его в «гумильвенка»), был последним годом относительно надежного семейного союза двух поэтов. Весной 1913 года Николай Степанович вновь укатил в Африку, и не один, а вместе с племянником, Колей-младшим, сыном своей