что даже при сложившихся уже отношениях, «фронт-офис» должен оставаться в 60–70 % отношениях. Это, конечно, не касается вещей жизненно принципиальных. Но если ты хочешь, чтобы дорогой тебе человек как можно дольше продолжал любить, ценить, восхищаться тобой даже в преддверии золотой свадьбы, держи фасон из последних сил (выражение моей мамы, светлая ей память). Кстати, о маме. Помню, как я лежала в больнице. Диагноз – из самых страшных. Мысли – одна пессимистичней другой. Но приходили навещать огромное количество людей, и мне неудобно было куксится перед ними. Мы обсуждали дела житейские и рабочие (я даже психотерапию проводила одной даме, находящейся в депрессии из-за предполагаемого развода), хихикали над непритязательными анекдотами… Но когда приходил муж и мы оставались вдвоем, будто какая-то пружина раскручивалась внутри. Я начинала плакать, прощаться и давать наставления по поводу дальнейшей жизни семьи, когда меня не станет. А перед кем, казалось мне, я еще могу расслабиться? Мама была тогда жива, но лежала дома с переломом бедра. Сотовых не было, «скайпа» тоже. И вот в один прекрасный день раскрывается дверь моей палаты и сын вместе с зятем почти вносят в палату… мою маму, мамочку, мамулю… Мама! Вся моя измученная неизвестностью душа потянулась к ней. Вот сейчас я все скажу, вот сейчас я выплеснусь, вот сейчас она меня пожалеет, свою младшенькую… Мама, обняв меня одной рукой, другой махнула ребятам – выйдете, мол. Потом строго (почему так строго, ведь у меня такой страшный диагноз!?) зашептала (не помню, когда я ее такой видела): «Я попросила принести меня сюда, чтобы сказать, что ты распустилась. Возьми себя в руки, перестань мучить парня (она имела в виду моего мужа) своим нытьем и дурацкими наказами. Ни один самый любящий муж долго не выдержит постоянных слёз». Потом мы просто разговаривали. Маме было тяжело сидеть, и ребята унесли ее. Этот эпизод я не забуду никогда. И, поверьте мне, насколько это возможно, всю последующую жизнь (а Бог и врачи подарили мне 17 лет, с тех пор и я надеюсь на продолжение) я старалась держать «фронт-офис», не раскрывать до конца перед близкими свою физическую, а порой и душевную боль, особенно, если последние касаются каких-то рабочих мелких неувязок или обычных бабьих сплетен (ну, как ни крутись, без них никак), считая, что сохраняю их физическое и душевное здоровье и сама выгляжу сильнее и самодостаточнее. Конечно, прожита длинная жизнь, мы достаточно откровенны и правдивы друг с другом, но всегда, мне кажется, в глубине души должно оставаться что-то такое, чем ты не хочешь огорчать близкого человека. Вы не согласны? И еще упомяну свою маму, которая старея (а ушла она из жизни в 82 года), часто с тревогой спрашивала у меня: «Как ты думаешь, внуки запомнят меня в силе?» Именно это выражение: – «в силе» теперь чем старше, тем чаще вспоминаю я. Признаюсь, часто не хочется куда-то идти, о чем-то читать, в чем-то разбираться, но мне хочется, чтобы мой сын (и его семья, конечно), вспоминали меня когда-нибудь как человека живого, интересующегося, пользующегося уважением окружающих. И ведь не одна же я такая. Сколько нас, из последних сил порой удерживающих
