Но постепенно я начал ловить себя на мысли, что не получаю удовольствия от, казалось бы, вещей, которые должны были приносить очевидную радость, а от всякой ерунды я бываю иногда счастлив. Счастье наступает иногда в такой момент, когда его и не ждешь – бах, порадовался какой-то мелочи, улыбнулся и уже счастлив, чувствуешь, как там мозг эндорфинчиком уже балуется и тебе самому становится хорошо. И я начал стараться получать кайф от всего, от всяких мелочей, даже от того, от чего раньше бы расстроился – я терял мелочь, что мне давали на обед в школе, и не расстраивался, а получал удовольствие от того, что просил у Джима или еще у кого другого сэндвич. Я получал двойку, шел домой и радовался тому, что могу ходить. Я ложился спать и кайфовал от того, что у меня есть отдельная комната, от того, что мне было что есть на ужин и по ночам нас не бомбят. Я засыпал счастливым от того, что знал, что, возможно, увижу прекрасные сны. Я начал глядеть вокруг себя совсем другими, счастливыми глазами и увидел рядом прекрасных и тоже счастливых людей – это и тетушка Джинджер, получавшая удовольствие и от своей торговли, и от походов в церковь, и даже от выходок своего мужа. Тот вообще был со всех сторон счастливым человеком, но о нем чуть позже. Я видел, какими счастливыми глазами смотрит на этот мир Джим, и я был благодарен ему за то, что он так научил смотреть и меня. Но я также начал замечать вокруг себя и кучу глубоко несчастных людей, которые жили, как им казалось, очень несчастной, серой жизнью, сами не понимая, что это только их вина, что они так живут и не в состоянии получать от жизни свою дозу кайфа. Они не понимали, что все мы пашем на эндорфин, что это и есть главное предназначение любого человека – быть счастливым! Правда, вот многие из людей не совсем правильно понимают этот лозунг, тратя время на физические, а зачастую физиологические удовольствия: карты, выпивку, женщин, получая какую-то дозу не того кайфа и мучаясь потом по утрам угрызениями совести, похмельем, долгами и венерическими болезнями.
Я стал мыслить по-другому и ни разу об этом после не пожалел. Поэтому, когда спустя несколько лет, после того как Джим открыл во мне эндорфиновый краник, в один прекрасный летний вечер он остановился у моей калитки и предложил отправиться попутешествовать, я сразу же согласился. Потому что я знал, что впереди нас ждет ну просто море эндорфина, по которому мы плыли, плыли, пока не приплыли теперь сами знаете куда.
К исходу третьей недели пребывания в этом африканском лагере, когда беспокойство по поводу долгого отсутствия большей части нашей научной экспедиции во главе с ее идейным вождем начал высказывать даже ходячая жертва эндорфина по имени Джим, от профессора и компании поступило известие. Точнее не от них, а о них – мы получили в виде выпуска местной еженедельной газеты, которую я бы назвал ежедвухнедельной, потому что выходила она раз в неделю, а привозили ее в местное миссионерское отделение раз в две недели, вместе с почтой и прочими необходимыми