Вкладывает бумаги с отчаянием в белый конверт настоящего. На нем пишет: «Не вникать». «Любимая фраза бабушки. До сих пор в ушах ее категоричная интонация… Я была в детстве жутко сентиментальной. Могла разрыдаться даже от таяния снега. Мне казалось, превращаясь в воду, он плачет. Помню, бабуля обнимала меня, зареванную, со словами: „Солнышко, не вникай“. И когда я выросла, она продолжала говорить мне это. Бабушка не была бездушной. Учила выживать… Сейчас, если отчаяние пытается затянуть меня, я повторяю: „Не вникай“. Как молитву. Отпускает…»
Вспоминая о детстве, всегда плачет. «В России есть такой мультфильм „Умка“. Про белого медвежонка… Каждый раз смотрю его и плачу… Там такая красивая колыбельная звучит… И всю ночь соседи… звездные медведи… светят дальним кораблям…» Наливаю себе мандариновый чай, придвигаю табурет. Сажусь ближе к Мирумир. «Правильно говорят, в каждом взрослом живет ребенок…» – «Так и есть. Я до сих пор та самая худышка с длиннющими косичками, которые таскала всех дворняжек домой… Детство – это то, что мы потеряли во времени, но сохранили в себе»…
…По мере взросления коллекция наших масок пополняется. К зрелому возрасту можно с легкостью открывать экспозицию «Лица одного лица». Мирумир любит детство за то, что на его сцене нет необходимости играть. В детстве обижаемся, кричим, отворачиваемся, восторгаемся. Все что угодно, кроме игры. Естественность с ограниченным сроком пользования. «Надевать маску – это не значит проявлять неискренность. Маски стали требованием времени…»
Запивает миндальные маффины клубничным латте, мысленно листая альбом детства. Обложилась диванными подушками, скрестив ноги по-турецки. «Знаешь, что важно взять из детства во взрослую жизнь? Мечту. И постараться, чтобы у этой мечты не выцвели глаза…» Спрашиваю у нее, может ли любовь быть мечтою? «Наверное, нет. Любовь стучится в дверь каждого рано или поздно. По-моему, важнее отвоевать любовь у гордости и сохранить ее…»
В розовых переулках юности Мирумир уважала любовь, но считала это чувство преходящим. «У нашего поколения девочек любовь удостаивалась эпизодической роли. Она рождалась либо на шелковом дне кошельков, либо