Женщины не отозвались. (Хочу со своей стороны вставить, что они чувствовали в ту минуту себя крупно виноватыми и растерянными, потому что находились у нас не по собственной воле. А тут какие-то еще ученые семинары, прилюдные консультации… К тому же неразложимый химический осадок преступления до очевидности глубоко замутил их рассудок. Сначала они просто долго не хотели верить в происшедшее с ними. Главным образом этому, несомненно, послужило то обоснование, что этого просто быть не могло, и уже этот довод казался им вполне твердым основным устоем. Они увлеченно продолжали этому верить так, как это бывает, когда всё сваливают на вседозволенность беспробудного сна, но время ушло, пробуждения не наступало, а тут и мы – со своей головной болью на их же больные головы.
В конце концов, все наплели себе такую нетерпимую связь мыслей, что по большому счету они уже и перестали владеть реальным временем, в том числе и в ситуациях подобной нашей. Дамы долго смотрели на людей, на нас, прикрыто, из-под ресниц, как бы стыдясь самих себя – однажды ненормальных и насовсем переиначенных.)
Шувандин продолжил отрабатывать розданный ему аванс:
– Я бы вот что сказал на первый раз. Гипноз ли это, или потустороннее явление – пока мутно на уме. Однако все вы, сообщили мне, что с последнего случая преступник облюбовывал и вещи. Но это же, ребята, и говорит в пользу упомянутого мною распространенного типа. Во всяком разе, если тут есть материальная корысть, то значит всё банально, предельно обыкновенно.
– Не знаю, не знаю.., – взыграл головой Соболев, ожидавший чего-то еще. – Мне кажется, мы начинаем дело с незаурядным противником, который всё время будет класть себе в голову, что успевает изрядно наследить, но всякий раз, где-то рядом, уже у новой жертвы, во время будет ложиться на дно; и не печалится он и спокоен, как удав.
Соболев, конечно, не сомневался, что портрет преступника не сегодня завтра обретёт свою правдивую выразительность. Но будет ли искомый ответ? Что это как-то передалось и нам, и мы все пока померкли.
Правда, было искренне жаль пострадавших. Соболев поморщился. Понимали и все, что поимка Эвергетова ожидается бесконечным делом. Линия его шагов сходна со стратегией серийных убийц, так что набор сполна изобличающих улик будет собираться по крупицам, от крови к крови, от преступления к преступлению. А тут еще эта непонятка… Согласно показаниям наших же пострадавших: злодей как бы обёрнут живым щитом полупрозрачной мозаики и живет в так называемом симбиозе со взаимопомощью от внешних чужеродных сил. И никто из нас явно не готов был стоять пока на стороне какого бы то ни было точного знания. А откуда сами жертвы об этом грамотно информированы – тоже вопрос из вопросов, ведь память-то вроде того…
Шувандин был по большей части предупредительным:
– Я знаю одно: если дать ему спуска – а в циклопическом сооружении природы всегда есть место этому, – то сволочить