Узнав новость, неисправимая госпожа де Севинье тут же взялась за перо: «Заклинаю Вас, милый кузен, посвятить меня в детали. Что касается имени, то лучшего и желать нельзя. Опишите коротенько его самого и усадьбу…» На что Бюсси, который был в восторге от этого союза, не замедлил ответить: «Жених почти так же высок, как я, лицо удлиненное, нос – орлиный и длиннее некуда, цвет лица скорее землистый… Дом в Кресьа, где собираются жить молодые, в двух днях пути до Шазо и трех – до Бюсси».
Итак, брак намечался великолепный, с точки зрения престижа и особенно состояния, но Луиза не слишком привязалась ни к мужу, ни к упомянутому дому в Кресьа, где почти не жила. Как и подобает военному, Колиньи все время проводил в походах и спустя год после свадьбы нашел смерть в бою. Ему едва хватило времени, чтобы одарить супругу сыном. И та с младенцем на руках вскоре вернулась к отцу, чтобы вновь вкусить прелестей родного гнезда.
Они вернулись к прежней жизни в замке, довольно веселой летом, когда у них бывало множество гостей, и весьма тоскливой, несмотря ни на что, зимой, когда парижские знакомцы остерегались бездорожья и мало заботились о том, чтобы навестить скучающих друзей. Но все то время, пока его дорогая Луиза была рядом, Бюсси-Рабютен чувствовал себя счастливым.
Правда, зимой 1678 года ему довелось испытать чувство тревоги. Еще один знатный господин, виконт де Лимож, выразил желание взять в жены молодую вдову. Кандидат в супруги не обладал таким богатством, как Колиньи, напротив, он был скорее беден, зато – молод, соблазнителен и пылко влюблен. Покоренная Луиза пообещала ему свою руку, когда де Лимож вернется с войны, ибо он тоже был офицером.
Но очаровательная Луиза не приносила счастья возлюбленным, так как и этот пал в сражении, прежде чем смог дать свое имя нареченной.
Истины ради заметим, что несостоявшийся тесть, с которого свалился тяжкий груз, вздохнул с облегчением. Теперь не только дочь оставалась с ним, но он мог управлять и состоянием внука, что, учитывая его неблестящее финансовое положение, было кстати. Надеясь, что отныне Луиза окончательно откажется от замужества, он сжился с мыслью, что она никогда не покинет стареющего отца, и, чтобы ее развлечь, открыл двери замка широко, как никогда, для визитеров. Через эту любезно распахнутую дверь к ним и проник элегантный месье де Ларивьер, которого наш изгнанник встретил с распростертыми объятиями, ни на мгновение не заподозрив, что сам запустил волка в овчарню.
Никто толком не знал, кем был этот Анри-Франсуа де Ларивьер, нагрянувший в Бюсси летом 1679 года. Он, как говорили, «обманывал себя, называясь маркизом, но еще больше любил обманывать других». Некогда служивший под началом герцога де Бофора во время похода против берберов, он коротко сошелся во Фландрии с покойным графом де Лиможем. Воспользовавшись этим знакомством, Ларивьер, которого Бюсси прежде лишь изредка видел в Париже, явился в качестве «боевого