От них исходило душевное тепло (сборник). Коллектив авторов

Снитовской о нашей семье – «семье ученых-биологов и педагогов, людей глубоких знаний и широких интересов: не только коллеги, но и математики, артисты и поэты, не только земляки, но и гости разных городов страны приходили в их дом и окунались в атмосферу душевного понимания и высокой интеллигентности. Как немногие, знает отец художницы (Лии Шульман) Петербург— Ленинград, и особое наслаждение для него – водить людей по торжественным улицам и паркам, когда призрачность белых ночей придает трепетную зыбкость гармонически четким силуэтам архитектурных ансамблей. Эту атмосферу дома, эту родительскую любовь к городу впитала и дочь…» (Г.З. Снитовская, из Каталога к выставке «…город мой непостижимый…»). А нам хочется добавить: атмосферу Дома, любовь к Питеру начинал чувствовать каждый, «всяк входящий» (С.С. Шульман), ибо Город как-то неуловимо врастал в нашу повседневную жизнь. Помнится, как, прочитав «Сестру печали» В. Шефнера, родители, стараясь совместить «прочитанное с увиденным», много времени посвятили прогулкам по Васильевскому острову, вместе разыскивая места, упоминавшиеся в книге. Случаев таких было много, как и книг в нашей библиотеке…

      В нашем Доме, сколько мы себя помним, главной ценностью, главным достоянием всегда были книги. Библиотека получилась довольно уникальная: еще бы! – ведь каждый покупал, доставал, находил и приносил в Дом что-то свое! Так, от дедушки Самуила остались такие книги, как «Фауст» 1854-го и Ветхий Завет 1877-го, от деда Ефрема – сочинения Дубнова и Вл. Соловьёва, а от мамы и папы – огромнейшая библиотека по биологии и художественной литературе… Есть в ней и книги по искусству, так необходимые Лие, и книги, приобретенные Борисом… Есть в ней и раритеты. Нам известно, что некоторые книги «от нас» в свое время переправлялись в г. Горький Андрею Дмитриевичу Сахарову; мы помним и то время, когда родители, рискуя многим, помогали деньгами и одеждой ссыльным и политзаключенным.

      А еще в Доме жила музыка! Сначала это была «музыка из патефона» из огромной коллекции еще довоенных пластинок (от классики до романса и народной, в том числе и еврейской, песни). Потом появились магнитофонные записи Галича, Высоцкого, Клячкина, Новеллы Матвеевой, Городницкого (песни последнего отец любил особенно). Еще позднее – проигрыватель «со всеми теми пластинками, что иметь в доме необходимо, потому что это помогает в работе» (С.С. Шульман). Вспоминается, как во время написания какой-то работы вместе с «дядей Веней» (В.М. Эпштейном) вновь и вновь в течение нескольких дней ставилась пластинка с музыкой Фрэнсиса Гойи. Вкусы обитателей нашего Дома не всегда совпадали. Например, если мама обожала романсы, то отец любил и ценил песни городского фольклора…

      Друзья наши нам завидовали: «Как вам повезло с родителями!» Да, конечно, нам повезло – ведь наши родители были к тому же нашими лучшими друзьями! Впрочем, обычно, как правило, все наши друзья довольно быстро и вполне закономерно становились и лучшими друзьями наших родителей тоже. А сколько вообще друзей было у них? Школьные, институтские, однополчане, ученики… Но ведь только