На улице было уже совсем темно. Фонари горели как-то слабо, освещая только кружащиеся вокруг них снежинки. До земли их свет, казалось, вообще не долетал. Где-то над головой каркали вороны. Лампочка над входной дверью светила на ступеньки, ведущие к тротуару, и на решётку у дома. Решётка, как всегда, слегка дымилась, но дым поднимался в темноту, и его почти не было видно. У папы в кармане зазвонил телефон. Он прижал его к уху и медленно пошёл вперед. Мальчики остановились на верхней ступеньке и переглянулись.
– Давай! – сказал Петя Осе. – Ты первый!
У братьев была такая традиция – бросать с верхней ступеньки в решётку конфетные фантики. Бросать можно было только по одному разу, побеждал тот, чей фантик провалился внутрь. Обычно бывала ничья: фантики до решётки просто не долетали, особенно если бросал Ося, а если долетали, то вниз не проваливались: оставались лежать на решётке. В этот раз Оськин фантик и вовсе полетел не в ту сторону: ветер закружил его и швырнул куда-то за угол дома.
– Теперь я! – Петя вытащил из кармана конфетный фантик, сложенный в тонкую трубочку. Он как раз придумал новый способ бросать – будто бросаешь не фантик, а дротик. Петя прицелился и – раз! – сразу попал в дырку решётки! При этом послышался какой-то стук, как если бы он бросил в решётку настоящий дротик, железный. Ося даже присел от неожиданности.
– Здорово!
И тут Ося увидел, что решётка засветилась изнутри и раздался тихий вздох. Ему показалось, что и дым из неё повалил гуще. Он толкнул Петю в бок, но тот на решётку даже не взглянул. Вместо этого он растерянно шарил в кармане, а потом даже вывернул его наружу. В это время папа закончил разговаривать по телефону, оглянулся и крикнул:
– Ну, вы где вообще? Чего остановились? Мы так ничего не успеем!
Мальчики переглянулись и побежали за папой.
Ёлку поставили в ведро в гостиной. Она была не слишком пушистая – не такая, как всякие датские или голубые ёлки, – зато по-настоящему пахла хвоей. Ося сначала просто нюхал её, а потом осторожно поднял с пола упавшую веточку и стал жевать. Вошла мама, прижимая к себе огромную коробку с игрушками. Игрушки были очень старые, даже старше мамы. А некоторые даже старше бабушки – маминой мамы. Мама всегда становилась грустной, когда об этом говорила. Потому что бабушка умерла, когда маме было десять лет. Петя и Ося её никогда не видели – только на портрете, который висел у мамы над столом.
– Можно, я буду вешать? – спросил Ося.
– Нет, я! – закричал Петя и оттолкнул Осю от ёлки. – Я старше, а ты всё разобьёшь!
– Прекратите сейчас же! – сказала мама. – Если будете спорить и толкаться, мы с папой одни будем наряжать ёлку!
– Мы не будем! – хором сказали братья.
– Тогда