– И то верно, – согласились все.
Рик методично поглощал свой паек. Теперь его рацион пополнился: к картошке, хлебу и бобам добавился ломоть мяса. Мясо! Незаметно, пока вертлявая сестра лазила под стол за оброненным куском, он подкинул ей ломтик. Киото одобрительно кивнул. Рик отодвинул тарелку, хлебнул из кружки жидкость, именуемую пивом, – баланду из перебродивших ячменных колосьев, что не проросли на ферме. Взглянул на часы.
– Сегодня не ваша смена?
– Ага. – Киото по кусочкам отправлял хлеб в рот.
Рик кивнул.
– Поздравляю тебя, Рик. В твоей жизни наступил новый важный этап.
– Да, спасибо. Все так говорят.
– Наверно, устал выслушивать.
– Вы всегда зрите, как это называется… в корень.
– Ты образованный малый. У тебя большое будущее.
– Ближе к делу.
Рик не любил долгие разговоры.
Перед сном он хотел почистить новую форму – темно-синий мундир, который ему выдали после переезда наверх. Форма была красивая. На груди красовался иероглиф Коммуны, символизирующий собой Круг Жизни – «О». Омикрон. Теперь он будет ходить в ней следующие десять лет, до своего тридцатилетия, чтобы снова пройти испытания, предписанные Комитетом, и решить свою судьбу. Как и все люди сектора. Так было, так будет.
– Да, ты прав. – Киото погладил Аврору. – Сходи поиграй, малышка.
Аврора показала старику язык и исчезла. Все относились к старикам с долей пренебрежения, ведь круг их жизни подходил к концу.
– Та казнь… – начал старик.
– Была необходима.
– Да. Но… – Киото замялся.
Рик стал собирать посуду со стола. Сложил все в раковину и сел на место Авроры.
– Что вы хотите сказать? Говорите прямо.
– Хорошо. Слова Креза об армии варваров и о лазутчиках – ложь. Теперь сдавай меня Патрулю. Это твоя прямая обязанность.
– Еще успею.
Киото сглотнул. Выглядел он не лучшим образом. Как и все с нижних уровней. От старика попахивало. Там, внизу, экономили на всем, от освещения до воды. Холодная логика выживания: старики уже одной ногой в могиле, так зачем тратить на них ресурсы? Хотя перемещаться можно было по всему сектору, Патруль зорко следил, чтобы каждое поколение находилось на своем уровне.
– Ладно. Ты знаешь, сколько мне лет?
– Не понимаю, к чему это.
– Отвечай на чертов вопрос.
И правда, сколько? Рик впервые задумался над этим. Киото был стариком, когда Рик родился и еще живая мать работала на ферме, остался стариком, когда появилась Аврора, а Рик возмужал, и ни капли не изменился с тех времен. Старик – он и есть старик, какая разница.
– Не знаю.
– То-то и оно. Мне семьдесят пять полных лет, и треть своей жизни я провел внизу, ковыряясь в трубах. Меня отправили вниз, когда тебя еще на свете не было, а твою мать не пригнали из соседнего сектора в рабство.
– Что?
– Думал, что она родилась и прожила здесь всю жизнь? Нет, дружище.