Иошаат снова поворачивается к рабыне, долго глядит на нее.
Глаза. Глаза!
– Так как тебя зовут?
– Мириам.
– Мириам?
– Два младенца, Мириам, – это не один младенец, – говорит Иошаат в сумрачную прель овечьего загона. – Что тебе было дано свыше? Что ты говорила мне? Что мы говорили людям? Что люди находили в Писании? Какие такие два младенца, Мириам?
Молчание.
– Два младенца, Мириам, – это только два младенца, какие бы они хорошенькие ни были. А один младенец, Мириам, – это не один младенец, Мириам, это – Он, обещанный! Ты согласна со мной?
Опять – молчание. Только на этот раз молчание не пугает Иошаата, а воодушевляет.
– Мы оставим одного младенца, Мириам, – говорит Иошаат, – одного, но того, который – Он. Мы будем выбирать и выберем правильно.
– А второго? – спрашивает она еле слышно.
– Второго? – Иошаат
Какая разница? Надо ли
пожимает плечами.
об этом думать?
– Ну… Пристроим куда-нибудь.
Старушечья мумия оживает в углу и подходит поближе.
– Если позволите, – Шелима и тут рада помочь. – Я знаю, да! У одной светловолосой рабыни из каравана, что ночует здесь же, во дворе, недавно родился мертвый младенец. Уж как горюет бедняжка!
– Нет! – неожиданно кричит Мириам.
– Мириам! – строго и внушительно говорит Иошаат и замолкает.
Да и что тут сказать? Что Мириам сама в недавнем прошлом – рабыня, отпущенная Иошаатом при свидетелях на свободу? О таких вещах не говорят вслух. Тем более при посторонних.
– Нет! – еще громче кричит Мириам. – Рабыня? О Адонай, – нет!
Иошаат с досадой смотрит на Шелиму.
Наверное, о некоторых вещах все-таки надо сказать. Тем более при посторонних.
Дверь загона неожиданно скрипит, впуская хозяина постоялого двора вместе с ночным холодом и одним из стражников каравана. Тот ухмыляется и яростно подмигивает Иошаату.
– Что подняло среди ночи почтеннейшего Забтеха? – с легким раздражением в голосе спрашивает Иошаат хозяина постоялого двора.
Порядочные хозяева ночью спят, а не беспокоят постояльцев.
Встревоженный Забтех сообщает, что по постоялому двору его, мирного и законопослушного обывателя, ходят какие-то чужеземцы, странные видом и речами. Они требуют показать им младенца, родившегося именно в эту ночь именно здесь, на именно этом дворе.
– О уважаемый и светлейший в своем роду Забтех! – Иошаат не может сдержать ликования. – Почему же ты не зовешь их сюда? Веди! Веди!
Он царственным жестом обводит овечий загон, очаг и ложе с Мириам.
Как, однако, кровь побежала по жилам от одного сообщения Забтеха! Не одни только неприятности от него, сына не своей матери. Вино стражников, однако, было очень кстати!
Забтех