Мне стало ясно, что мужчина был знаком с Викой недавно: он пытался продолжать, но ее любимая мозоль уже была потревожена. Иногда получалось довольно весело, я затаился.
– Ладно, рак, который к пиву, это кто или что? – спросила она.
– Рак… Наверное, кто, – неуверенно сказал голос.
– Ну вот, а лобстеры – те же раки. Просто с раками русскоговорящие люди давно знакомы, нырни в Волгу, там рак по дну ползает, сразу понятно, что это «кто» ползает. А лобстеры до сих пор экзотика в виде ресторанного блюда. Поди разбери – кто или что там на тарелке лежит. Отсюда и путаница.
– Верно, – согласился голос, в котором зазвучали радостные нотки понимания.
– И покойник, между прочим, – это тоже кто, – добавила Вика уже дружелюбнее.
– Почему? Покойник – это труп. Другими словами – мертвое тело, – запротестовал голос. – Тело – это «что», тем более, если тело мертвое.
– Хорошо, пусть будет так, – на сей раз она согласилась легко, несмотря на то, что мужчина был явно не прав.
На самом деле учитель из Вики никудышный. Эта дама живет по принципу «я знаю, и мне этого достаточно», но сомнения в самой природе и пользе знания всегда вызывают в ней желание стоять насмерть. Странное сочетание: красавица, модница, шопоголик, со святой верой в разум и науку. Ко всему этому она еще и блондинка. В общем, Виктория из тех, в ком форма и содержание серьезно противоречат друг другу.
Но несмотря на это сочетание несочетаемого, я понимал ее сейчас прекрасно. Заведя странный разговор про лобстеров и покойников, она имела в виду, что грамматическая категория одушевленности-неодушевлённости в русском языке далеко не всегда совпадает с живым и неживым в природе, и в этом всегда есть какой-то мистический смысл, потому что таким образом язык как бы отмечает пограничную зону. Например, слово кукла для русского языка живое, микробы и бактерии – могут быть и живыми, и неживыми. Бесспорно, живые – это мертвецы, русалки, лешии, боги всех времен и религий, хотя богословы, религиоведы и философы поломали на эту тему немало копий. Удивительный мир языка – слово, отразившее понимание мира целого народа. В последнее время мне пришлось много об этом узнать, особенно когда слово становилось уликой.
– Все, кроме шуток, – снова заговорила Виктория. – Убийца проник в квартиру, двоих порешил, ничего не взял, следов не оставил. Из относительно живых свидетелей имеются только лобстеры, и следствие зашло в тупик, то есть оно зашло к филологу. А если совсем серьезно, то я все равно не понимаю свою задачу в этом деле. Ты же знаешь, я могу анализировать только текст.
– Не заговаривай зубы! – взмолился голос. – Я тебе текст и принес! Текст для анализа.
В комнате ухнуло, видимо, мужчина хлопнул о стол чем-то тяжелым. Вика снова зашипела, и он добавил уже на грани слышимости:
– Интернет-переписка убитых.
– Зачем? – спросила Вика. – Я ж тебе говорю, с моей точки зрения, что твои покойники, что их лобстеры – одно и тоже. Одушевленные существительные, мужского рода во множественном числе.
– Мотив