Штурмовики исчезли так же быстро, как и появились, и, пока части тел их жертв еще падали на землю, наши «Тигры» открыли огонь по приближающимся русским ИС.
Расстояние до них составляло еще около 2 километров, но нам было выгоднее остановить этих зверей на дальней дистанции, не давая им сблизиться с нами. Рявкнуло и наше 88-миллиметровое орудие, и знакомая вонь сгоревшего метательного заряда заполнила внутренность танка. Я увидел, как к приближающимся танкам протянулись огненные линии наших трассирующих снарядов, им, с их высокой начальной скоростью, требовались только секунды, чтобы добраться до вражеских машин.
Мы сразу же подбили два ИС, один из них немедленно после попадания снаряда выбросил столб пламени и остановился, а другой начал поворачиваться, поскольку у него была перебита гусеница, неумышленно подставляя нам свою бортовую броню. Один из наших наводчиков башенных орудий не мог не воспользоваться подобным приглашением и всадил ему снаряд в корпус чуть повыше опорных катков. Советский танк медленно прекратил вращение, задымил, а потом от его моторного отсека начал распространяться огонь.
Атаковавшие нас вражеские танки были весьма массивными боевыми машинами,[28] даже более широкими по фронту, чем наши «Тигры»,[29] и оснащены большими дисковидными башнями; при этом, хотя мы подбили два из них, я также видел, как наши снаряды, попадая в эти советские танки, рикошетируют от их брони, со свистом уносясь далеко в степь. В один из них попали два снаряда, потом еще три, но все они срикошетировали либо от башни, либо от переднего бронелиста корпуса.
– Сплошное Scheisse, – пробормотал Курт при виде рикошетов.
И он был совершенно прав – мы глубоко сидели в этой субстанции.
Затем огонь открыли наши враги, из стволов их орудий выметнулись оранжевые факелы выстрелов, направленные в нас. Попавший в наш лобовой лист советский снаряд заставил содрогнуться всю 60-тонную махину нашего танка, но броню не пробил. Сидевший в башне Вильф вел беглый огонь, стреляные снарядные гильзы, выбрасываемые затвором орудия, дождем сыпались на днище корпуса. Ближайший к нам «Тигр» получил попадание в башню, и я увидел, как массивная стальная конструкция была подброшена на секунду над несущими ее опорными роликами, а затем сотряслась, люк башенного стрелка откинулся, и оттуда вырвался столб искр и дыма.
Откинулся люк командирской башенки, сдвинутой к борту башни, из нее показался командир танка, отчаянно пытающийся спастись из того огненного ада, который разразился внутри. Однако он застрял в люке, что-то мешало ему, и он извивался от боли в пылающем под ним пламени, которое вдруг яростно забушевало, вырвавшись метра на три вверх из люка наводчика орудия рядом с ним. Внизу, на корпусе танка, откинулся люк механика-водителя – он сидел точно на том же месте, что и я в нашем танке. Оттуда показались две руки – водитель пытался вытащить свое тело из машины. Но руки его