На обратном пути не обошлось без горсти мелких пакостей. Колесо у кареты отвалилось, слуга по дурости в костер «горючих слезок» вместо дров подбросил, повар ошпарился и выражался такими словами, что имей он хоть каплю маны… Однако мало-помалу неприятности сошли на нет и заглохли без серьезных последствий. Словно гадкий уксус, щедро вылитый на короля со свитой, постепенно выдохся.
Мускулюс диву давался. Он готов был поклясться головой, что никакой вред-волшбой в лесу не пахло! А тем паче «заточенной» на подрыв трона Реттии. Подпруга лопнула, рука дрогнула, серп метательный мимо пошел, хрыч-секач невпопад из кустов выломился… Не колдовством, значит, а естеством: не пахнет, не жжется, а вся дрянь как бы сама собой творится. Устроить жертве целый букет гадостей – это опытному малефику раз плюнуть, два топнуть. Только вот беда: коллега-чароплет непременно чужую ману учует! Может ли пес помочиться, чтоб другой кобель не унюхал?!
То-то и оно…
По возвращении в столицу Департамент Монаршей Безопасности без отлагательств предпринял расследование. Отправили в Филькин Бор взвод опытных каземат-сыскарей для следственного эксперимента. К сожалению, из-за разлива Ляпуни оные служащие добрались до места происшествия лишь зимой, когда река замерзла. В столицу они вернулись ближе к весне, и их отчет отличался противоречивостью. Семейку Борнеусов, ожидавшую возвращения дознатчиков в номерах казенной темницы, подвергли допросу – под пыткой выяснив их благие намерения. Спасали, дескать, Его Величество, клали голову на алтарь отечества. Господина Кольрауна в шаре никак не узнали, сочтя злобным демоном по виду и действиям. Гнедого гнали исключительно на подмогу августейшей особе, ибо колдун глазил. Вскоре следствие было прекращено, виц-барона с сыновьями выпустили из темницы с почестями, принеся публичные извинения, и высочайше наградили Орденом Нечаянной Доблести, специально учрежденным по такому случаю.
А колдуну Андреа Мускулюсу зачли испытательный срок.
С благодарностью перед всем лейб-малефициумом.
Мускулюс не знал, что накануне оправдательного приговора в королевской спальне обнаружилась непонятно как туда попавшая депеша от печально известного Совета Бескорыстных Заговорщиков. Извиняясь за неудавшееся покушение, СоБеЗ заверял, что отныне Эдвард Реттийский внесен в список неприкосновенных для покушений лиц. Впрочем, колдун не знал об этом и сейчас, а значит, подобные сведения выходят за рамки воспоминаний Андреа Мускулюса.
Это так, к слову.
Caput III
– …Ой, что за сударь к нам пожаловал? Ай, тяжко сударю идти! Уй, кошель к земле тянет? Эй, Тацит с Ощипом спешат на помощь! Сей минут облегчим бедного сударя…
– Уймись, Тацит. Это малефик из столицы. Нагрузимшись, – мрачно уведомил добрых людей служка, выделенный Мускулюсу в провожатые.
–