Не было уже способа мечниковой и Ядзи удержаться в карете, шторы которой заслоняли вид. Они велели остановить, и вышли. Действительно, широко открытый овраг позволял смотреть на узкую долину, среди которой, на мысе, освещённый отблеском заходящей луны, поднимался серый замок.
Мечникова произносила благодарственную молитву. Ядзя также. Глаза её сияли. Видно, однако, в замке чего-то иного должна была ожидать, он показался ей понурой руиной, она шепнула матери:
– Дико это, мама, и грустно…
Ещё скучней, чем замок, показалось местечко со своими домами из хвороста и глины, корчмами, запавшими в землю. Все люди также с интересом смотрели на замок, но не весёлыми глазами. Действительно, он был похож на нежилую руину. Из одной трубы немного поднимался вверх дым.
Кареты и кони стояли так какое-то время, выглядывая из оврага, покуда Сениута не скомандовал, что пора ехать, потому что потом внезапно нагрянут сумерки. Действительно, чем чище небо, а облаков меньше, которые, как зеркала, остатки света дольше отражают к земле, тем внезапней спускается ночь. Таким образом, они медленно двинулись, потому что уже было на полчаса дороги до замка.
Местечко показывалось всё отчётливей. В некоторых окнах поблёскивали красные огоньки. Уже приближались к нему, когда примчался всадник. Он подъехал к карете, поднял с головы шапку и приветствовал радостным возгласом. Был это Никита, который издалека у оврага заметив кавалькаду, вскочил на коня и выехал приветствовать госпожу.
Также поздоровалась с ним мечникова.
– Есть где переночевать? – спросила она.
Никита пожал плечами.
– Ещё бы, – сказал он, – но не на торжество пани сюда едет, и то хорошо, что счастливо и здорово.
Он поцеловал ей руку.
– Ещё с паном Янашем нужно словечком перемолвиться.
И, убежав, он сел на коня, чтобы догнать впереди едущего.
Сениута с самопалом у седла составлял переднюю стражу, поэтому можно было поговорить свободно. Янашка любили все.
– Паныч, – шепнул, догоняя его, Никита, – долго бы говорить, что я тут застал, скажу одним словом: плохо светиться, нужно день и ночь бдить и глаз не спускать с Доршака.
– Нас уже немного предупредили, – сказал Янасис, – но я сердца от этого… Ты хорошо знаешь замок?
– Все углы исходил, в каждую дыру заглянул, – сказал Никита.
– Людей он там своих много имеет? – спросил Корчак.
– Этого там нечего и считать, но с кем он нюхается, один Бог знает. Замок двойной: нижний и верхний. Кроме колебки и коней, которые должны, вроде бы, оставить в нижнем, нам там места нет, только весь верхний можно занять одним и никого туда больше не пускать. Правда, что ворота не закрываются, но я их поправил, как мы возьмёмся за них, должны запереться.
– Не отходи же от меня и будь мне в помощь, – шепнул Янаш, – на тебя рассчитываю, как на самого