Рагузин посадил пленного в угол. Связывать ему руки дьячок не стал.
– Мне достаточно вашего слова, – объяснил он, и Лашэзу ничего не оставалось, как пообещать не пытаться бежать.
Вынужденный бездействовать, полковник решил возобновить беседу.
– Откуда у вас эти ружья?
– Подарок французской пехоты, – улыбнулся Рагузин и подошел к окну.
Взяв мушкет, он уверенными движениями зарядил его: надкусил бумажный патрон, высыпал порох в ствол, загнал шомполом свинцовую пулю, которую тут же заткнул пыжом, следом насыпал на полку пороху, взвел курок и положил ружье на пол. Времени на все у дьячка ушло не больше, чем понадобилось бы солдату, прошедшему не одну кампанию и видевшему десятки баталий.
– Где вы этому научились? – спросил изумленный Лашэз.
– Хорошие наставники были, – хитро взглянул на пленного Рагузин. – До сих пор с ними вижусь едва ли не каждый день. Григорий, – обратился он к пономарю, – помоги мне. И получаса не пройдет, как у нас будут гости, – и с этими словами принялся заряжать второе ружье.
– Василий, – смех полковника разнесся по стенам церкви, – ты не перестаешь удивлять! А я то, глупец, думал, что кроме ординарца меня никто не поймет. Значит, вот так ты не владеешь французским? – приказ атаковать через несколько минут, отданный молодому офицеру, как оказалось, не был секретом.
– Грешен, каюсь, – дьячок старательно заталкивал шомполом пулю в очередной ствол. – Пришлось подучить. Жизнь заставила.
Григорий, между тем, с усердием разрывал зубами бумажные патроны и то и дело поглядывал в окна.
– Подбираются, окружить хотят, стервецы. Прости, Господи! – он поспешно перекрестил испачканный порохом рот.
– Вы, в самом деле, надеетесь вдвоем отстоять церковь? – Лашэз дотронулся до щеки, успокаивая воспаленный нерв.
– Не вдвоем, – странная улыбка вновь озарила лицо Рагузина, – с Божьей помощью!
– И только? А как же камень?
– Всему свое время.
– Кстати, это и правда, был он? Отец Камней?
Вместо ответа дьячок подошел к иконостасу, опустился на колени и начал горячо молиться. В который раз француз подивился умению русского священника обращаться к Богу в самый неподходящий момент. Рагузин, будто нарочно, избегал разговора о камне, ходил вокруг да около. К тому же три десятка стволов готовы были обрушить на церковь шквал огня, а он стоял на коленях!
– А вот и гости! – пономарь осенил себя крестным знамением. – Упокой, Господь, их грешные души!
В этот момент со двора раздался треск ружейных выстрелов. Григорий пригнулся. Пули дождем осыпали стены, наиболее проворные проскочили в створ окон и попали в деревянный иконостас.