– Вероника?
– Не знаешь, что тут происходит?
Она только качает головой. Выглядит Ната плохо. Я привыкла видеть ее веселой и активной, окруженной стайкой щебечущих девочек; теперь она совсем поникла, светлые волосы собраны в неаккуратный пучок, под глазами – темные круги от недосыпа.
– Зато я знаю, – слышится чей-то голос, и Ната вздрагивает от неожиданности. Я поднимаю глаза.
Темноволосый парень с непослушной челкой влез в наш разговор абсолютно беспардонно. И как только услышал мой вопрос?
– И что же? – хмыкаю я.
– Мы с вами все – мутанты. Неправильно среагировали на вакцину. Вам ведь всем не было больно, так? И теперь медики будут выяснять, что с нами не так.
– Не нагнетай атмосферу, ладно? – вмешивается коротко стриженный, – я уж точно не мутант, так что говори за себя.
На это брюнет ничего не отвечает, – тем более что разговор прерывается звуками из-за двери. Она снова открывается, и появляется врач с еще двумя ребятами. Мне уже намного легче от того, что я такая не одна. Нас почти десяток, пусть с нами и что-то не так.
Врач входит к нам и закрывает дверь. Он пришел один, без сопровождавшей его женщины, и это кажется обнадеживающим, – будь с нами что-то совсем неладное, сюда уже сбежалась бы куча врачей.
– Всем доброй ночи еще раз, рад знакомству с вами. Так вышло, что у вас всех уже есть тот иммунитет, который мы пытаемся создать с помощью вакцинации. Не пугайтесь, вы такие не одни. Каждый год мы выявляем около десятка таких же ребят, как вы, способных противостоять вирусу силами собственного организма. Это называется Резистентность – другими словами, сопротивление.
Повисает гробовое молчание.
– И что теперь будет? – интересуется темноволосый парень. – Что с нами сделают?
– А теперь, Гарри, – врач терпеливо улыбается, – вас отвезут в ЦИР – Центр Исследования Резистентности, где вас ждет новый дом.
Новый дом?
– Я не могу ехать, – тут же протестую я, – мне нужно утром быть дома!
Кто принесет Ба лекарства и заставит их выпить? Кто накормит ее завтраком? Я представляю, как она просыпается, а меня нет дома. Ждет-ждет, а я все не появляюсь…
– Я тоже не могу, – отзывается парень в очках, – у меня маленькая сестра дома одна.
– Все ваши семейные дела мы уладим, не нужно волноваться, – спешит успокоить нас врач. – То, что вам предстоит, чрезвычайно важно. И, разумеется, будет хорошо оплачено – это теперь ваша работа. В ответ на вашу помощь мы обязательно поможем и вам, и вашим родным.
Я закусываю губу. Немного денег нам с Ба точно не помешало бы. Пенсии Ба едва хватает на продукты; раньше нас спасало пособие, которое выдавали на меня, как на несовершеннолетнюю, но те времена закончились, а платить за воду и свет все еще нужно. Надо ехать.
Я переглядываюсь с Натой, и мне кажется, что она вот-вот расплачется. Не знаю, почему, но