– Да. Я Маша, мне скоро будет двенадцать лет. А тебя как зовут?
– А я Пётр, слепой вот уже три года. Умею немного писать и читать, вернее умел, когда был зрячим. Раньше у меня были книги, а теперь они мне не нужны, тем более что читать их для меня некому.
Пётр говорил чётко, размеренно, лицо его было серьёзно, и вёл он себя совсем не по-детски. Маша прониклась к нему жалостью.
– Где ты живёшь, Петруша, – она по-сестрински обняла мальчика, желая расположить его к себе.
– Сейчас уже нигде, – ответил тот.
– Пойдём со мною, малыш, – обратилась Маша по-взрослому к мальчику. Она взяла его за руку и повела с собой.
По дороге дети разговорились. Девочка узнала, что Пете десять лет, он сирота, жил с дедушкой, который работал сторожем у одного барина. Сегодня дедушка умер, его место занял другой человек, и Петя остался без крова и без единой близкой живой души.
– Теперь ты не один, – утешала мальчика Маша, – теперь у тебя есть я. Будем жить вместе. Как-нибудь перезимуем, а летом легче будет.
Маша сама была сиротой, и зарабатывала тем, что нянчила ребёнка в доме местного судьи. Жила она в ветхом домишке, на окраине города, в бедном квартале. Домик этот ей достался от дяди Евгения Фёдоровича Рысакова, ныне покойного. Дядя Женя, как звала его Маша, в своё время был известным цирковым артистом – метателем ножей. Он в совершенстве владел этим искусством; мог метать ножи даже с завязанными глазами, и одновременно обеими руками. У него была отличная зрительная память и быстрая реакция. Кидал ножи он молниеносно и руки его не дрожали.
Пока Евгений был жив, они с Машей ездили с цирком по миру, жили безбедно и интересно. Рысаков слыл щедрым, поддерживал других артистов труппы, которые постоянно просили у него денег взаймы, и никогда не возвращали долги. Он же, в свою очередь, никогда ни с кого этих долгов не требовал. Зато Маша его любимая единственная племянница ни в чём не нуждалась. У Евгения Рысакова не было своей семьи. Он был выходцем из аристократической среды, и имел прекрасное образование, но почему и как стал цирковым артистом, никто не знал, кроме Маши. Но она свято хранила семейную тайну. Евгений оставил свою прежнюю жизнь и не хотел к ней возвращаться. Он всей душой полюбил цирк и выбрал беспокойную судьбу артиста. Он не мог, да и не хотел возвращаться в тот мир, в котором не было места бедным, сирым и оставленным. Рысаков жил среди простого, циркового люда, понимая, его нужды. Он понял, что не может уже мыслить и чувствовать как «они», те, кто был так далёк от него, кто на его выступлениях сидел на самых дорогих, элитных местах, бесцеремонно разглядывая артиста в бинокль. Рысаков старался убежать от своего прошлого, и ему это удалось.
Маше тоже пришлось поработать на арене, она была ассистенткой дяди. Девочка всецело доверяла ему, становясь к деревянному щиту. Правда некоторым знатным особам не нравилось, что ребёнок участвует в таких опасных выступлениях, но всё только этим и ограничивалось. Выступления проходили блестяще, и вместе с популярностью Рысакова росла и популярность всей труппы. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Полтора года назад Евгений сильно заболел. Проболев около месяца, он узнал, что его собираются уволить. Неокрепший Евгений пришёл в цирк и встретился с директором. Тот, опуская глаза начал оправдываться убытками. Тогда Рысаков пригрозил, что уйдёт в другой цирк, с его-то популярностью это не составит труда. И прижимистый старик, испугавшись, с улыбкой стал уговаривать Евгения остаться в труппе, зная, что выступления Рысакова приносят немалую прибыль. Привыкший обворовывать своих артистов недоплачивая им жалование, хитрый Штейнер представил, что он может потерять. Он уверял Евгения, что тот может лечиться столько, сколько надо. Вскоре, не привыкший считать деньги Рысаков, понял, что им с Машей придётся туго из-за его необдуманных трат. Ему пришлось выйти на работу, но болезнь сильно подорвала его здоровье и могучий, как казалось, организм начал «давать сбои».
Понимая, что он является единственной опорой для Маши, Рысаков начал обучать её своим опасным трюкам, предчувствуя, что жить ему осталось недолго.
– Я научу тебя всему, что сам умею, – говорил он Маше, – я научил тебя грамоте, ты неплохо владеешь французским и английским языками, но этим ты не сможешь зарабатывать сама, что бы жить так, как ты привыкла. А в цирке всегда есть работа. На твои выступления будут приходить хотя бы только из-за того, что ты Рысакова – ученица знаменитого мастера, не говоря о том, что у тебя есть талант к этому делу. У тебя, Маша твёрдая рука, ты смелая и решительная, трудней найти ассистента, но и эта задача выполнима. Поверь, ты не останешься без хлеба и крыши над головой. Да это не женская работа, – продолжал убеждать девочку Евгений, – но прибыльная. Люди всегда любили, и будут любить зрелища, и твоё умение искусно метать ножи всегда будет востребовано. Просто, девочка моя, – говорил Рысаков, расхаживая по комнате и вороша руками густую шевелюру вьющихся волос, – я не знаю чему ещё тебя научить. Жонглировать, ходить по канату и ездить верхом ты и так умеешь, да таких артистов хватает, а вот хороших метателей ножей нужно