Безусловно, Мортимер отлично понимал, что этот милорд не виноват, но его посягательства на английский престол и неуважение к августейшим особам сделало свое дело. Изабелла, наконец, получивши полноценную власть, не пожелает оставить в живых брата казненного короля. Она, мать нового юного монарха, и никто не смеет бросать даже тень на ее покровительство в Англии.
Женщина, поднявшись с низкой кушетки, обвитой декоративными, золотыми ветвями, направилась в центр покоев, где на столе громоздился сундук с пожелтевшими листками бумаги: – Что это? – взяв одно письмо, королева поднесла его к лицу, и, жмурясь, прочитала содержимое.
– Приказ об аресте семьи Вудстока. Его беременная супруга и малолетние дети вскоре будут заточены в замке Солсбери, а все имущество я конфискую, – с нескрываемой радостью произнес мужчина.
Изабелла, всегда славившаяся жестоким сердцем, внезапно горячо воскликнула, чем удивила любовника: – Но это несправедливо! Как ты можешь женщину, которой вот-вот рожать, запереть в темнице? Да, Вудсток нам мешает, но в чем вина несовершеннолетних детей? Подумай, Роджер, об этом, не смей их делать пленниками своих амбиций, своей жестокости! Я, как мать короля, запрещаю тебе выводить в свет этот несправедливый приказ! – разгневавшись, Мортимер внезапно вскочил с кушетки, и, подойдя к женщине, вырвал бумагу из ее рук:
– Не смей мне указывать! Ты добилась власти только благодаря мне! Если бы не я, и ты, и твои дети, сгнили во французской ссылке! Изабелла, хватит глупостей. Нам пора собираться, казнь через несколько часов. Иди в свои покои, соответствующе оденься. Я буду ждать тебя в главном зале. Ради победы мы обязаны быть несправедливыми.
Блеклые лучи полуденного, но холодного солнца скользили по запотевшему окну, потом плавно опускались на кровать, заваленную разбросанными вещами. Маргарет, опустив ледяные, влажные ладони на огромный живот, неподвижно сидела на стуле, всматриваясь в узкие дорожки перед захолустным домом. Ее, жену великого Эдмунда Вудстока, вырвали из родного поместья и привезли сюда, словно преступницу. Несчастная женщина неоднократно слышала разговоры о казни супруга, но отказывалась в это верить. Мать троих детей, и еще одного не рожденного, чья жизнь покоилась в чреве, мадам Уэйк боялась оказаться в лапах врагов, боялась пасть от их мечей. Англичанка, расслышав неуверенные шаги трехлетней девочки, быстро смахнула слезы и протянула руки к Маргарет – младшей, своей старшей дочери. Пухленькая, с зелеными, ясными глазами, малышка умостилась на коленях матери:
– Мама, ты плачешь? Почему мы здесь? Где папа?
– Все хорошо, мое сокровище. Не волнуйся, папа спасет нас, обязательно спасет.
– Говорят, его скоро убьют. Это правда? – Маргарет едва сдержала в себе жгучие слезы. Нет, она должна быть сильной, ради своего рода, ради детей, ради Эдмунда…
– Беатрис! – в комнату, похрамывая, вошла тучная немолодая женщина со светлыми, длинными волосами, в беспорядке разметавшимися по плечам. Сделав глубокий реверанс, служанка спросила: – Миледи, вам что-то нужно?
– Что мне может быть нужно в этом домишке? – грустно пролепетала Маргарет, словно разговаривая сама с собой. Тяжело вздохнув и зачесав назад волосы, сколотые на затылке, мадам Вудсток подняла свои затуманенные глаза: – Как дети? У Джоанны прошел жар?
– Слава Богу, моя госпожа, все хорошо. Эту ночь девочка спала спокойно. Конечно, ее все еще мучает надрывный кашель, но температура тела больше не повышается. Отвары той лекарки помогли. Я попросила у охранников привести ее еще раз, но они отказали. Также закончилось молоко, детей нечем поить, фрукты тоже на исходе. Маленький Эдмунд постоянно плачет, говорит, хочет увидеть папу. Как я скажу ребенку, что граф?… – Беатрис внезапно замолчала, увидев, как от этих слов Маргарет тихо застонала, и, обхватив руками живот, издала несколько надрывных криков.
– Миледи, что с вами? Вам плохо?
– Спазмы, потом сводит спину. Такое уже несколько дней. Это не опасно? – служанка, улыбнувшись, опустилась на табурет позади своей хозяйки и стала массировать ей поясницу: – Мадам, скоро на свет появиться ваш малыш, осталось три месяца. Но такие симптомы характеры для ранних родов. Возможно…
– Нет! – резко вскликнула дама, отстранившись от своей горничной: – Я никогда не забуду, чем закончились мои преждевременные роды в прошлом году. Томас, мой мальчик, мой невинный ангелочек, прожил лишь две недели, и то очень сильно страдая от болей во всем теле. Потом Всевышний призвал его к себе. А Роберт, в чем заключалась его вина? Бог забирает моих детей. Беатрис, я не переживу такого вновь!
Холодные, как зимний воздух, слезы заструились по бледным, осунувшимся щекам Маргарет. Находясь на тридцатом году жизни, женщина выглядела гораздо старше, и служанка опасалась, что миледи не сможет вынести всех бед. Похудевшая, с бесцветными губами и таким же лицом, леди Уэйк уже давно не находила себе места от страха. А последние трое суток, проведенные в этом доме, который, скорее всего, в прошлом принадлежал какой-то крестьянке, окончательно лишили несчастную женщину