бы не оказалось, что дети тоже этого не знают, а я ведь для них пишу. Если уж ты не слыхал о ринопластике… – Леди Плейфорд вздохнула. – Прямо не знаю. Я так обрадовалась, когда придумала это, а потом меня начали одолевать сомнения. Не слишком ли это наукообразно, когда весь сюжет держится на названии медицинской операции? Никто ведь всерьез над ними не задумывается, верно, – ну, кроме тех, кому они предстоят. Дети о таких вещах вообще не думают.

      – Мне эта идея нравится, – сказал Гатеркол. – Можно написать, что у той леди не странное лицо, а именно странный нос, чтобы задать мыслям читателей нужное направление. Можно даже проговориться где-нибудь вначале, что леди получила новый нос благодаря усилиям хирургов, а потом пусть Шримп как-нибудь случайно узнает название этой операции и страшно удивится, и пусть читатели это видят.

      – То есть пусть читатели увидят сначала ее удивление, но не само открытие… Да! Пусть Шримп скажет Подж: «Ни за что не догадаешься, как это называют», тут их прервут, а я вставлю еще одну главу про другое – пусть, например, в ней полиция арестовывает кого-нибудь наобум, как всегда, только на этот раз совсем уж ни в какие ворота – например, пусть они арестуют отца или мать самой Шримп, а тем временем читатель пойдет и поищет название в энциклопедии, если ему захочется… Да, пусть так и будет. Майкл, я всегда знала, что на тебя можно положиться. Итак, с этим покончено. Теперь о завещании…

      Она вернулась к креслу у окна и устроилась в нем.

      – Я хочу, чтобы ты составил для меня новое.

      Гатеркол удивился. По условиям нынешнего завещания все немалое состояние леди Плейфорд после ее смерти предстояло разделить между двумя ее детьми: дочерью Клаудией и сыном Гарри, шестым виконтом Плейфордом из Клонакилти. Детей вообще-то было трое, но младший сын умер еще ребенком.

      – Я хочу завещать все своему секретарю, Джозефу Скотчеру, – объявила она звонким и чистым, как удар колокола, голосом.

      Гатеркола так и подбросило в кресле. Но отмахнуться от этих слов было невозможно. Он все прекрасно слышал, нечего было и притворяться.

      Что за акт вандализма она задумала? Не может быть, чтобы леди Плейфорд говорила всерьез. Тут какой-то подвох; иначе нельзя. Да, теперь Гатеркол все понял: она специально пустила фривольный разговор в начало – носорог, ринопластика, все очень забавно и весело, – а самую большую шутку приберегла напоследок, обставив ее как серьезное предложение.

      – Майкл, я в своем уме и нисколько не шучу. Разве я когда-нибудь обманывала тебя? И сейчас не обманываю. Мне нужно, чтобы ты составил для меня новое завещание. Все мое имущество должно отойти Джозефу Скотчеру.

      – Но как же ваши дети?

      – Клаудия вот-вот выйдет замуж за денежный мешок в лице Рэндла Кимптона, его состояние во много раз превосходит мое собственное. С ней все будет в полном порядке. А у Гарри есть голова на плечах и верная жена, хотя она и действует на него расслабляюще. То, что я могу предложить, бедняжке Джозефу нужнее, чем Клаудии или Гарри.

      – Умоляю вас, подумайте еще раз, прежде…

      – Майкл,