– за право вечного поселения и предоставление имущественных привилегий должно быть уплачено казне – сто гульденов за каждого взрослого и пятьдесят гульденов за ребенка, не достигшего тринадцати лет;
– для проживания, строительства домов, школ, синагог и прочего выделяется место на южной окраине города Кельна, ранее служившее площадью для рыцарских турниров;
– строительство домов и других сооружений должно осуществляться в соответствии с нормами и правилами, принятыми в городе Кельне;
– территория закрепляется за еврейской общиной в вечное пользование и должна быть отделена от остальной части города и содержаться в чистоте и порядке;
– поселение евреев вне обозначенной территории строго запрещается, кроме лиц, имеющих на то специальное разрешение;
– евреи, изъявившие желание заниматься ремеслами и торговлей, должны получить на это специальное разрешение, за которое подлежит уплате налог, устанавливаемый соответствующей гильдией;
– евреям разрешается свободно отправлять религиозные обряды, соблюдать праздники и традиции, за что ежегодно уплачивать казне налог в сумме две тысячи гульденов;
– евреям строго запрещается находиться за территорией поселения позднее десяти часов вечера и ранее шести часов утра;
– евреям строго запрещается покидать территорию поселения во время христианских праздников и религиозных шествий;
– евреям запрещается нанимать на работу и в услужение жителей города Кельна, равно как и других правоверных христиан…
Иосиф уже не слушал старательно, с пафосом говорившего писаря.
«Слава Богу! – внутренне ликовал он, оставаясь внешне беспристрастным. – Слава Богу! Разрешили! Свершилось! Иосифу были безразличны условия, выдвигаемые к евреям; ему было все равно, сколько надо платить и за что».
«Это уже не моя проблема», – думал Иосиф. Даже ограничения в правах не смущали его. Иосиф знал из тысячелетнего опыта, что евреи здесь, в Германии, как и их далекие предки в Египте и в Вавилоне, спустя короткое время добьются всего того, что необходимо, чтобы сделать свою жизнь достойной…
Писарь закончил и, аккуратно свернув свиток, передал его бургомистру.
Иосиф очнулся от своих мыслей под пристальным взглядом Герхарда и медленно склонился в низком поклоне перед членами Магистрата.
На несколько минут воцарилась абсолютная тишина.
– Иосиф бен Эзра! – Голос герцога гулко разнесся над притихшим залом, отразился в высоких стенах и вернулся к Иосифу, впечатываясь ему в мозг.
– Мы так решили, и это закон! Доведи все до сведения евреев. Порядок въезда и прочее ты узнаешь в нашей канцелярии.
– Я? –