– Ваши устрицы, референт, очень вкусные, – продолжил я клубную жизнь.
Мы встали до рассвета, когда на небе в нетронутом виде сохранялась звездная чистота. Выпили банку парного молока, съели вкусной чесночной колбасы и – в лес. Облака терлись друг о друга предутренними нежными боками. Как заколдованные цапли, летала крупная мошкара. Черные елки пахли растительным счастьем. Простой мужик с чудными глазами встретился нам по дороге. В руках он держал маленькую стерлядь с умным лицом.
– Где поймал?
– На Лебедином озере.
Нагруженные грибами и букетами, мы с Серым перемигнулись, побежали и – заблудились. Аукались до хрипоты. На счастье, Нюрка шла топиться, получив двойку по рисованию. Мы с уважением отнеслись к решению зареванной пятиклассницы.
– Дяденьки! – с надеждой спросила Нюрка. – Вы умеете мяукать?
– Нет, – развели мы руками.
Серый раздвинул грозди рябины: это было самое узкое и самое красивое озеро в мире. Нюрка быстро разделась и в одном рваном лифчике кинулась в воду. В костюмах Адама, без аквалангов, мы с Серым полезли спасать ее душу.
Откуда берется безмерное самомнение? Нет, пожалуй, ни одного русского человека, который бы не считал Россию первой страной.
«Это невозможно» – формула Европы. От французов: «Ce n’est pas possible» до поляков: «To nemozliwe». У них там рыцарство самоограничения. И даже хохол потянулся за рыцарством:
– Я тоже рыцарь. И наш Гоголь – рыцарь. Он отомстил за вашу оккупацию страшной местью и мертвыми душами.
Новость. Хохол встал у края Европы, а не с нашего края.
У русских «это невозможно» имеет другой смысл. Невозможно – значит «не получается сделать то, что хочется». Для Запада «невозможно» значит переход границы самоидентификации. Самоистребление. Для Серого все возможно.
Распад внешних запретов произошел очень быстро и незаметно. По скорости избавления от табу Россия за последние десять лет прошла дистанцию в несколько столетий. Были незаметно отменены не только советские, но традиционно русские запреты.
«Бандит» – ласковое имя.
Запад оказался в оборонительной позиции. Сила Запада – в нестандартных решениях. Русский в сущности придерживается ломового развития. Я что-то не припомню, чтобы русский придумал в последнее время что-нибудь полезное для людей. Например, более удобную форму дуршлага или новый тип велосипеда. У него не придумывается.
Европа акробатически гибка.
Пора подвести предварительные итоги. Цикл существования интеллигенции закончился. Она выполнила свои задачи настолько блестяще, что самоликвидировалась за ненадобностью.
Когда-то «Вехи» ее одернули. Только однажды ее по-настоящему и одернули. Вышло несколько изданий этого одергивания. Ничто не изменилось. Разве что несколько ренегатов откололось.
Интеллигенция осталась верной себе. Целью ее деятельности была забота о счастье народа. Теперь, когда ясно, что это счастье никогда не наступит, деятельность интеллигенции можно признать благородной, но недальновидной.
Русская