Исследование советского периода формирования правового регулирования судебной системы показывает, что на первоначальном этапе этого развития государство не предусматривало каких-либо норм, регламентирующих защиту участников уголовного судопроизводства.
В.И. Ленин отмечал: «…безусловной обязанностью пролетарской революции было не реформировать судебные учреждения… а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат. Эту необходимую задачу Октябрьская революция выполнила, и выполнила успешно…».[36] Новая администрация страны не выделяла суд как самостоятельную ветвь власти[37].
Таким образом, составленные в первые годы советской власти декреты о суде[38] содержали в основном положения об общем порядке судопроизводства, то есть государственный организационно-правовой механизм, необходимый для реализации правовой функции создавался заново. Учитывая важность этой функции для сохранения целостности государства, Декрет о суде № 2 устанавливал, что: «Ст. 14. Относительно доказательств суд не стеснен никакими формальными соображениями и от него зависит, по обстоятельствам дела, допустить те или иные доказательства. Свидетели дают показания с предварением ответственности за ложное показание. Принесение присяги отменяется…»[39], то есть предусматривались нормы, выделяющие свидетеля как участника уголовного судопроизводства и обязывал его сообщать правдивые сведения.
Уголовный кодекс 1922 г. не был ни воспроизведением норм декретов или выводов судебной практики, ни даже простой их переработкой. Создание Уголовного кодекса было творческим процессом, в котором все предшествующее уголовное законодательство явилось только материалом.[40]
Однако в 1929 году статья об угрозе убийством, истреблением имущества или совершения насилия по отношению к должностному лицу была включена в Уголовный кодекс РСФСР 1926 года[41], а Уголовный кодекс РСФСР 1960 года предусматривал ответственность за преступления, совершенные как против правосудия в целом, так и в отношении участников уголовного судопроизводства в частности.
Кроме того, в соответствии с декретом от 10 декабря 1918 г. «О сдаче оружия»[42] у членов ВКП(б) была возможность в отличие от простых граждан иметь огнестрельное оружие, что сопоставимо с современной мерой безопасности, применяемой в отношении судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, заключающейся в выдаче им огнестрельного оружия, что предусмотрено статьей 7 Федерального закона от 20 апреля 1995 г.