– Давайте сделаем так, чтобы после нашей встречи втроем вам не пришлось бы проклинать себя за что-то, о чем вы не спросили. Я обещаю помочь вам задать все те вопросы, которые вы хотите задать, все вопросы, которые помогут вам избавиться от той власти над собой, которой вы наделили Мэтью. Это будет моей главной задачей на предстоящей сессии.
В оставшееся время Тельма повторила много старого материала: она говорила о своих чувствах к Мэтью, о том, что это не было переносом, о том, что Мэтью подарил ей лучшие минуты в ее жизни. Мне показалось, что она бубнила не переставая, то и дело отходя от темы, причем с таким видом, будто рассказывала мне все это впервые. Я осознал, как мало она изменилась и как много зависит от драматических событий, которые произойдут на следующем сеансе.
Тельма пришла на двадцать минут раньше. В то утро я занимался корреспонденцией и пару раз прошел мимо нее в приемной, когда совещался со своим секретарем. Она была в обтягивающем трикотажном платье лазурного цвета – довольно смелый наряд для семидесятилетней женщины, но я подумал, что это был удачный выбор. Позже, пригласив ее в кабинет, я сделал ей комплимент, и она заговорщическим шепотом призналась мне, приложив палец к губам, что почти целую неделю ходила по магазинам, чтобы подобрать платье. Это было первое новое платье, которое она купила за восемь лет. Поправляя помаду на губах, она сказала, что Мэтью придет с минуты на минуту, точно вовремя. Он сказал ей, что не хочет провести слишком много времени в приемной, чтобы избежать столкновения с коллегами, которые могут проходить мимо. Я не мог осуждать его за это.
Внезапно она замолчала. Я оставил дверь приоткрытой, и мы смогли услышать, что Мэтью пришел и разговаривает с моим секретарем.
– Я ходил сюда на лекции, когда отделение находилось в старом здании… Когда вы переехали? Мне так нравится легкая, воздушная атмосфера этого здания, а вам?
Тельма приложила руку к груди, как бы пытаясь успокоить бьющееся сердце, и прошептала:
– Видите? Видите, с какой естественностью проявляется его внимание?
Мэтью вошел. Он не видел Тельму восемь лет, но даже если он и был поражен тем, как она постарела, его добродушная мальчишеская улыбка этого не выдала. Он оказался старше, чем я предполагал, возможно, немного за сорок, и был консервативно, не по-калифорнийски одет в костюм-тройку. В остальном он был таким, как его описала Тельма – стройным, загорелым, с усами.
Я был готов к его искренности и задушевности, поэтому они не произвели на меня особого впечатления. (Социопаты всегда умеют подать себя, подумал я.) Я начал с того, что кратко поблагодарил его за приход.
Он сразу ответил:
– Я ждал подобного сеанса многие годы. Это я должен благодарить вас за то, что помогли ему состояться. Кроме того, я давно слежу за вашими работами. Для меня большая честь познакомиться с вами.
Он не лишен обаяния, подумал я, но мне не хотелось отвлекаться на профессиональный или личный