Бог есть. Григорий Владимирович Войнер

Пока разговаривали – на алкоголь не напирали. Рты были заняты. Потом проголодались, что-то приготовили, поели. Потом на посошок грамм по пятьдесят. А потом, уже в дверях, появилась очень важная тема. Что-то Ваня говорил насчёт того, что рад бы поверить в Бога, да только пусть Бог ему лично представится, документы предъявит, что ли… Ну, в таком духе. А я что-то традиционно возражал, мол, весь мир вокруг – один сплошной документ Бога, и если ты этого не видишь и не слышишь, это твоя вина, и так далее, не буду даже пытаться вспоминать весь текст. Если вы в Бога верите, то сами эти аргументы давно знаете, или придумаете с ходу. Если не верите, то слышали всё это от оппонентов не раз. Мы с Иваном не меньше часа интенсивно спорили, прямо так, в коридоре, а после и на лестничной площадке. И могу с уверенностью сказать, что никто никого ни в чём не убедил, и даже задачи такой не стояло. Обычный трёп.

      А потом я отправился домой, а к Ваниной голове начало подкрадываться похмелье. С традиционной головной болью, мрачными мыслями и моральным неуютом. Ну не догоняться же в одиночку посреди ночи? И пошёл Ваня в ванную. Дабы окончательно протрезвиться и не смотреть всю ночь во сне мучительные триллеры. Он разделся, залез под душ и долго стоял под струями воды, не производя никаких действий и стараясь ни о чём не думать. Особенно про наш с ним разговор. Без собеседника эту тему развивать было неинтересно. Если и остались в голове какие-нибудь слабенькие мыслишки, то это было что-то о работе или о бытовых мелочах. В этом расслабленном медитативном полупохмельном состоянии Иван вдруг почувствовал, что шум воды, льющейся из душа, просто невыносим. Он закрыл кран и снова замер. Вокруг воцарилась тишина. Была середина ночи, спал весь дом, а может и весь город, и казалось даже, что уснул весь мир. И вдруг сердце Ивана вздрогнуло и остановилось, а душа ушла в пятки и чуть не утекла в трубу вместе с остатками воды. Потому что в кромешной тишине прямо над его ухом раздался голос, который доброжелательно, но очень весомо сообщил: «БОГ ЕСТЬ». Не гром небесный, не бас инфернальный. Но что-то было в этом голосе, что не давало его спутать с галлюцинацией, бредом или сном. Как будто эта фраза – «Бог есть» – была реальнее, чем весь реальный мир вместе взятый. И тут же, в ду́ше, всплыло в душе́ Ивана и сложилось в единую картинку всё, что так долго копилось и ждало своего срока: десятки часов чужих внушений, десятки лет собственных сомнений, и тот самый один процент веры, который есть в потайном кармане каждого скептика. Ваня простоял неподвижно ещё некоторое время, ощущая, как в груди вновь запускается сердце, а в голове начинаются мыслительные процессы. Вышел он из ванной другим человеком. Пошёл купаться злым атеистом, а вернулся добрым христианином. Дальнейшие события нам уже приблизительно известны.

      То ли от ваниного рассказа, то ли от вечернего осеннего морозца, под одеждой у меня бегали зябкие мурашки, и я засобирался домой. Время было позднее.