Растов подавленно молчал. Он думал о том, что танки, предоставленные самим себе, этот грунтовый объезд преодолели бы в два счета.
Правильно ли они вообще поступили, затеяв весь этот балаган с маскировкой?
Может, надо было просто рискнуть, ничем себя не отяжеляя, и рвануть прямо по пересеченной местности к шелковой фабрике?
Через несколько минут сомнения Растова разрешила сама жизнь.
С головного ПТ-50 передали, что сработали датчики облучения, и сразу вслед за тем в небесах вспыхнули два ослепительных глаза – прожектора вертолета.
– Никто не стреляет! – выкрикнул Растов. – Будем держаться за легенду до упора. Ввязаться в бой всегда успеем.
– Вас поняли, командир.
Вертолет вынюхивал долго – он сопровождал их колонну километров пять.
То ли чуял что-то неладное, то ли просто от скуки…
Капитан лихорадочно составил план на случай, если вертолет захочет с ним связаться. И поспешил сговориться с медленным, по-нехорошему бесшабашным от обезболивающих Сечиным, как именно вести переговоры на фарси…
Однако вынуждать тяжелораненого к работе не пришлось. Вертолет убрался восвояси, а перед колонной открылся вид на ночную долину, где шелестели глянцевыми листьями ухоженные шелковичные деревья с живописными шершавыми стволами.
– Вот бы тютины спелой отведать, – мечтательно причмокнул Субота, в прошлом – простой деревенский парень.
Растов поймал себя на мысли, что от «тютины» он бы сейчас тоже не отказался.
Полчаса после полуночи. Оголтело поют цикады. Сырный бок местной луны по имени Серов киношно рассечен черным силуэтом хищной ночной птицы.
Перед воротами шелковой фабрики с эмблемой Рослегпрома танк Растова притормозил.
– Почему стали? – не понял капитан.
– А вдруг не заперты? – предположил мехвод Фомин.
– Даже если они и не заперты, нам-то что? Мы на танке! А значит – вперед! – скомандовал Растов.
Ворота оказались, конечно, на засове.
Навал бронированного монстра вырвал их из петель, швырнул наземь.
«Сотый», а за ним и другие танки ввалились во внутренний двор фабрики.
Унылый пыльный асфальт, доселе освещенный лишь одним тусклым фонарем, затопил ослепительный свет боевых танковых фар. Вдали прошмыгнула крыса. Еще одна.
Двери, дверки, окна и окошки, цементные пандусы и железные лестницы, трещины, словно паутина, оплетающие старые, с облупившейся штукатуркой, здания…
Окна не освещены.
Двери заперты.
Два тощих сторожевых пса испуганно глядят из своих будок, сколоченных чьей-то неумелой рукой. Даже не лают – остолбенели от вида многотонных железных гостей.
В дальнем конце двора – крошечный грузовичок тонного класса и четыре типовых фургона. По виду