Она оборачивается. У полки с хлебцами стоит женщина – такая же высокая и встревоженная, как она сама. Лицо у нее знакомое.
– О, – говорит Лора. – Школа… То есть Илинг. Вы…
– Я преподавала Марине историю. Бриджет Тайс.
– Простите. Я такая дура – витаю в облаках.
– Не извиняйтесь, я и сама не лучше.
Они смотрят друг на друга.
– Моя свекровь – из России, – говорит Бриджет, – у нее особые требования к хлебцам. Вы, случайно, не знаете…
– Вон те, с семечками, они их любят. Свекровь? А я думала… Так вы замужем?
– Ну, не в юридическом смысле. У учителей, знаете ли, тоже бывает секс, – сообщает она с улыбкой.
Лора улыбается в ответ. Повисает пауза – обе думают о сексе мисс Тайс.
– Как дела у Марины?
– Ну…
– Честно говоря, нам ее не хватает. Большая умница. Надеюсь, она счастлива.
Лору выдает выражение лица. Слова, которые принято говорить в таких случаях, – о возможностях, привилегиях, льготах – не идут на ум. Губа предательски вздрагивает, и Лора откашливается.
– Ну…
– Не счастлива?
– Я… конечно, это потрясение. То есть не для меня одной. Но… она привыкнет, не сомневаюсь. Мы все ею очень гордимся.
– Марина в школе-пансионе, трудно представить. Она не из тех, кто терпит дураков. Мы бы приняли ее обратно не раздумывая.
Лора кивает. Перед глазами встает пелена, за которой не видно ни решений, ни чувств, ни будущего. Хочется лечь и уснуть.
– Если вы… если она передумает, – слышит Лора, – это можно обсудить. Нет ничего невозможного. Главное, не затягивайте, пока не поздно.
Когда воскресным утром Марина, зажав в горячей ладошке горстку монет, звонит домой, она решает между прочим упомянуть, что немного скучает. Ничего путного из этого не выходит.
– Антибиотики, – рассеянно говорит ее мама. – Это все возраст. Решили подстраховаться.
– Бедная Ильди.
– Милая, ей восемьдесят два. За ней присмотрят.
– А вдруг все серьезнее? – спрашивает Марина. Мимо нее рысцой проносится Али Стрюер в полной экипировке для игры в лакросс. Уступая дорогу, Марина ударяется локтем о таксофон и ловит ртом воздух – но не плачет. Она допоздна просидела над заданием по химии, не выспалась и выпила слишком много кофе, а теперь, хотя ни разу не была на похоронах, ясно видит перед собой печальную темную капеллу и Ильди в полуоткрытом гробу, как у папы римского. К горлу рвется всхлип. Семья без нее уязвима, однако для них нет большего счастья, чем знать, что Марина здесь.
– У вас точно все хорошо? – спрашивает она.
– Конечно. Почему нет?
– Просто подумала… Неважно. Ладно, мне пора. Ужасно много дел. Да, я опять потеряла линзу. Левую.