Межкультурная коммуникация в условиях глобализации. 2-е издание. Учебное пособие. Коллектив авторов

закон в качестве нормы. С позиций знания легитимация есть «процесс, по которому законодателю, трактующему научный дискурс, разрешено предписывать… условия… для того, чтобы некое высказывание составило часть этого дискурса и могло быть принято ко вниманию научным сообществом. Обладая легитимностью, знание «задает определенные рамки поведения в культуре»: «знание предстает тем, что наделяет его носителей способностью формулировать «правильные» предписывающие и «правильные» оценочные высказывания» (Лиотар). Причем, если мифы фиксируют основы легитимности в прошлом, то современные нарративы указывают на будущее как на их источник: «истинная идея обязательно должна осуществиться».

      В свете теории языковых игр Лиотар подчеркивает, что нарративная форма знания допускает множественность таких игр. Отсюда – постепенный сдвиг современного знания от его самолегитимации в сторону самообоснования свободы. С этим связана постепенная утрата легитимности наукой: «Постмодернистская наука создает теорию собственной эволюции как прерывного, катастрофического, не проясняемого до конца, парадоксального процесса. И ею предлагается такая модель легитимации, которая не имеет ничего общего с большей производительностью, но является моделью различия, понятого как паралогизм». Выход из данного состояния кризиса науки, претендующей на закрепление единственной языковой игры в качестве нормативной, Лиотар видит в ее своеобразном самороспуске, растворении в массовом сознании: «предложить общественности свободный доступ к базам данных»⁵.

      Таким образом, «в своей основе знание имеет языковые игры, каждой из которых соответствует свой критерий компетенции – истина, технологическая эффективность, справедливость, красота». Более того. Обратившись на самого себя, процесс легитимизации показал, что сам он нелегитимизируем.

      Это интересно

      Отсюда – страх перед технологическим терроризмом, превращение информации в товар, служащий наживе узкого круга людей и выступающий инструментом власти.

      Современное знание, таким образом, выдвигает на первый план не преподавателя-просветителя, «носителя истины и одновременно эксперта в данной проблематике». Поскольку знание больше нелегитимировано, повествование остается. Но это повествование диктора или телеведущего. Место профессора занимает экспериментатор: «Работать над доказательством значит искать конкретный пример; разрабатывать аргументацию значит искать «парадокс» и легитимировать его с помощью новых правил игры»⁶.

      Таким образом, языковые игры эпохи постмодернизма не просто требуют плюрализма; они еще и указывают на «имманентность самим себе дискурсов о правилах, которые они узаконивают. Расчету поддается, таким образом, только вероятность, что это высказывание будет скорее о том-то, а не о том-то. Вопрос состоит не в том, кто является противником, а в том, чтобы знать, в какую игру из множества возможных игр