Странно, но и дикие гуси были рады дождю. Впрочем, почему странно? Ничего странного. Дождь разбудит спящие в земле корешки, они дадут первые побеги; дождь размоет надоевший всем лед на озерах. Гуси вдруг забыли свою вечную серьезность в полете, перестали повторять бесконечное «Где ты? – Я тут» и начали вместо этого бестолково и нечленораздельно выкрикивать что-то радостнонепонятное.
Они словно забыли, с кем можно разговаривать, а с кем говори не говори – все равно не поймет. Пролетая над картофельной плантацией, которых так много в окрестностях Кристианстада, с полной серьезностью обратились к картошке:
– Пора просыпаться, вы, клубни несчастные! Хватит лениться, деревенщина! Ничего, дождик вас разбудит! Дождик вас разбудит!
И даже сделали круг над полем, будто дожидаясь ответа.
Но картошка загадочно молчала.
А завидев людей, торопящихся укрыться от дождя, они кричали:
– Куда вы торопитесь? Куда вы торопитесь? Неужели не видите, как с неба сыплются караваи и лепешки, караваи и лепешки!
Огромная, разбухшая туча летела вместе с гусями на север, не отставая и не обгоняя. Гуси даже вообразили, что это именно они запряглись в эту тучу и волокут ее за собой, и ужасно этим гордились.
Пролетая над очередным хутором, они кричали наперебой:
– Мы везем вам подснежники, посмотрите, какой груз у нас за спиной! Мы везем вам розы, яблоневый цвет и вишневые почки! Вишневые почки! Мы везем вам горох и фасоль, репу и капусту! Не ленитесь! И капусту! Не ленитесь!
Так они и радовались, пока не поняли, что дождь зарядил всерьез и надолго – скорее всего, на весь день. И начали понемногу скисать.
– Неужели вам не хватит? Неужели вам не хватит? – упрекали они березовые рощи на берегу озера.
Небо постепенно сделалось совершенно серым, уже невозможно стало различить отдельные дождевые облака. Никаких телег с бурдюками – все небо, как одна огромная, бескрайняя туча. Дождь тоже усилился, капли колотили по крыльям и проникали под плотно прилаженное, смазанное специальным жиром оперение. Земли почти не было видно, ее скрывала похожая на дым или облако пыли завеса разбивающихся вдребезги дождевых капель. Ничего не различить, все слилось воедино: горы, озера и леса. Слилось воедино и исчезло. Мальчику стало не по себе: вот кончится дождь, а под нами откроется совсем другая страна, вовсе не та, куда мы летим.
Ничего хорошего он уже не ждал; летели все медленнее, веселые крики смолкли, ему становилось холодней и холодней, зуб на зуб не попадал.
Но он старался не падать духом – и не падал. Во всяком случае, в полете. И во второй половине дня тоже не унывал, даже когда гуси приземлились у чахлой сосенки посреди огромного болота. Здесь было холодно и сыро, почти все кочки покрыты задержавшимся снегом, а те, что уже освободились от зимнего покрова, уныло и одиноко торчали из луж талой воды, покрытые, как шерстью, мокрой прошлогодней травой.
Ничего страшного,