Зло зацокали каблучки по каменным плитам холла, и Мари остановилась перед Августом.
– Отчего же? – спросил он с улыбкой, рассеянной и одновременно глуповатой.
– Слыхала, вашу женушку пристрелили. Думала, вы уже спились с горя.
Она хотела не просто оскорбить, она хотела сделать больно. Но больнее, чем есть, ему уже быть не могло, а оскорбления его давно перестали волновать.
– Моя любимая супруга погибла от рук разбойников и негодяев, – сказал он сдержанно. – Я скорблю, вы правы, но сам умирать не спешу. А то, что к зеленому змию пристрастие имею… – Он развел руками. – Что есть, то есть.
– И что вы делаете в моем доме? – Мари не желала сдаваться и отступать.
– А я, пожалуй, и сам не знаю. – Он пожал плечами.
– Место прислуги в людской или на кухне. – Щека Мари дергалась все сильнее и сильнее.
– Дорогая. – Злотников шагнул к жене, сжал ее локоть. Надо полагать, сжал сильно, потому что Мари поморщилась от боли, но высвободить руку не попыталась. – На этом острове и в этом доме я решаю, кто гость, а кто прислуга. – Он говорил вежливо, даже ласково, но Мари испугалась, побледнела. – Ты меня понимаешь?
– Понимаю. – Жалкая улыбка и кивок, а во взгляде – злость, но не на мужа, а на того, кто стал причиной этой некрасивой сцены.
Август не злорадствовал и не радовался, понимал, Злотников не за него заступился, а лишний раз продемонстрировал власть над островом и его обитателями. Вот только он ошибается, не все обитатели Стражевого Камня так же покладисты, как Мари.
Возникшую неловкую паузу нарушила пани Вершинская.
– Сергей Демидович, – сказала она, заглядывая в глаза Злотникову, – вы желаете отдохнуть с дороги или я могу показать вам ваши владения?
А она умела подбирать правильные слова. Слово «владения» Злотникову понравилось, видимо, он уже представлял себя этаким средневековым феодалом. И откуда в нем эта тяга к пошлому, театральному?
– Показывайте, Эмма Витольдовна! – сказал он благосклонно и выпустил руку Мари. – Отдых подождет. А если кто-то устал с дороги, так я того не держу.
Мари гордо выпрямила спину, вздернула подбородок, демонстрируя окружающим свое нежелание отдыхать. Но экскурсию по замку пришлось отложить: на сцене появились новые действующие лица. В холл вошла крупная женщина с чертами лица, более подходящими мужчине, чем даме. Судя по недорогой, без изысков одежде, была она не гостьей, а скорее кем-то из свиты. Но этот вопрос волновал Августа мало, его внимание привлек ребенок, которого дама крепко держала за руку.
Мальчик лет семи, черноволосый, смуглявый, настолько худой, что худобу эту не мог скрыть дорогой, но все равно неловко сидящий костюм. На мир и окружающих его людей мальчонка смотрел исподлобья, совершенно взрослым, волчьим каким-то взглядом. И мир отвечал ему взаимностью. Женщина, которая, по всей видимости, была нянькой, сжимала тонкое запястье