Комната с проваленным полом, опрокинутый стол, куча хлама в углу, стены со странными круглыми подпалинами.
Пень. Пень Герасим сфотографировал уже на воздухе, понятно почему – на пне выставились совершенно сказочные сморчки.
– Всё почти. – Жмуркин поглядел в монитор камеры. – Последний кадр остался. Сейчас…
На последнем кадре был запечатлён панорамный вид мёртвой деревни и ржавый указатель с названием.
Жмуркин подбежал к экрану и, сощурившись, прочитал:
– Ежовка. Ежовка, значит. Вот и прекрасно!
– Что прекрасно? – спросил Генка.
А Витька заметил, как глаза Жмуркина блеснули целеустремлённостью. Что всегда свидетельствовало лишь об одном – у Жмуркина появилась идея.
ИДЕЯ.
– Сначала скажите мне спасибо, – потребовал Жмуркин.
– Это ещё с какого перепугу?
– С такого, что среди вас я – самый умный. Нет, не так, не самый умный, а единственно умный, так точнее. Ведь только я заметил.
– Что ты заметил? – Генка уставился в экран. – Что деревня Ежовкой называется?
– Это тоже, но главное другое. Смотрите.
Жмуркин вернулся на несколько кадров назад, к фото, на котором были запечатлены комната и мусор.
– Вот, – сказал Жмуркин торжеству-юще.
Витька и Генка уставились в экран. Витька ничего не видел – ну, пол, ну, мусор, окна, свет падает сбоку.
– Если честно… – Генка почесал подбородок. – Если честно, я что-то тут…
Жмуркин презрительно фыркнул.
– Я тоже ничего, – поддержал Витька. – Ничего не вижу особенного.
– Неудивительно, – сказал Жмуркин. – Вы вообще ничего не видите.
– Ладно, Жмуркин, не тяни, – сказал Генка. – Что такого на этом снимке потрясающего?
– А вот что!
Жмуркин увеличил кадр. Фотоаппарат у Герасима был неплохим, и при приближении изображение пикселями не поплыло. Теперь на весь экран красовалась куча старого барахла, Витька опознал вывернутый чемодан, кривую лампу, небольшую квадратную кастрюлю, рваный баян, ещё какой-то мусор.
– Ну, гармонь, – сказал Генка. – На ней что, сам Шаляпин играл?
– Эх ты, Геннадий, – сказал Жмуркин с укоризной. – Шаляпин играл на контрабасе, это всем известно.
Витька посмеялся.
– Ладно, оставим Шаляпина. Вот это знаете что?
Жмуркин ткнул пальцем в квадратную кастрюлю.
– Деспердатор, наверное, – предположил Генка. – По форме напоминает.
– Сам ты, Генка, деспердатор. Это никакой не деспердатор, это самовар.
Жмуркин сделал большие глаза.
– Самовар – это почти то же самое, что деспердатор, – произнёс Генка. – Прибор широкого профиля…
– Это… – Жмуркин постучал по экрану. – Это же чрезвычайно редкий квадратный самовар…
– Откуда знаешь? – перебил Генка.
– Да уж знаю, – заверил