– Тебе тоже подать? – спросил я, беря в руки ржаной каравай и отламывая краюху.
– Спасибо, не надо, – прошепелявил Альбин. – Мне недавно вышибли зубы, так что корка жестковата будет.
Он осторожно, с хлюпом, хлебнул с ложки капустную похлебку.
– Как это тебя угораздило? – спросил я оживленно, вроде как для красного словца.
Среднего роста, с покатыми плечами, мой сосед по столу держался, как говорится, тише воды ниже травы. В компании на таком взгляд и не остановится.
– Ты, должно быть, слышал о нападении на Его святейшество? – промямлил он между хлебками.
– Только краем уха. Я ведь держу путь из северных земель, – соврал я. – Расскажи мне, как все было.
– Да чудовищно! Толпа негодяев на Виа Лате прорвалась сквозь людское скопище, прямо перед церковью Святых Стефания и Сильвестра. У всех на глазах они сбили святого отца с ног как раз в тот момент, когда тот собирался возглавить шествие к месту Большой литании. Прямо мороз по коже.
Излагая свою историю, Альбин становился все более оживленным. Он уже сидел прямо и смотрел на меня с острым волнением в глазах. Вероятно, это происшествие он пересказывал уже отнюдь не впервые.
– Это тогда тебе и досталось? – спросил я его.
– В аккурат да, – приостановил он свое повествование. – Но мне-то еще ничего по сравнению с Его святейшеством… Те негодяи выкололи ему глаза и отрезали язык. Так что ему еще повезло, что он остался в живых.
Ужас на помятом лице Альбина в своей наигранности смотрелся слегка театрально. Контрастом воспринимался и его голос, громкий, но до странности ровный, как будто бы он описывал что-то довольно заурядное.
– И ты все это видел? – воскликнул я завороженно, таким образом подначивая его продолжать.
– Да нет. Я был в полубесчувствии. Меня же вон как приветили!
– Что же случилось с Папой?
– Исчез. Когда я вернулся с папской стражей, его не было и следа. Только пятна крови на мостовой, где его столь жестоко изувечили.
– И что же ты стал делать?
– Я, можно сказать, обезумел. Начал дознаваться, как да что, а назавтра пришла весть, что Папа не мертв, а упрятан в узилище где-то в монастыре на Целиевом холме.
Насчет этого Арн мне ни словом не обмолвился, а между тем это могло сказаться на всем ходе моего дознания.
– Как же он там оказался?
Уголки