За два последних года его жизни Домбровскому раздробили руку железным прутом в автобусе; выбросили из автобуса; избили в Доме литераторов. Об этом рассказывает вдова писателя Клара Турумова—Домбровская (4):
«Юрий Осипович давно туда не ходил, но тут пошел поделиться радостью, показать экземпляры вышедшего „Факультета“. Я была у мамы в Алма-Ате и еще не знала, что роман вышел. Вернулась через две недели, а его словно подменили. Кончился запас жизненных сил. Все 18 лет знала, почти не менялся. Шутили, что, мол, вот она, особая „лагерная порода“. Мне ничего о происшествии в ЦДЛ не стал говорить. Только через год жена Льва Славина Софья Наумовна рассказала мне об этом последнем избиении. В фойе ресторана она увидела, что какие-то громилы бьют в живот рухнувшего навзничь человека. Кинулась и вдруг узнала: „Это же Юра. Юрочка Домбровский!“ Громилы-нелюди – (их было очень много) – разбежались. Домбровский умер через полтора месяца после этого. В свидетельстве о смерти указаны ее причины: острая кровопотеря, варикозное расширение вен пищеводов и желудка».
А роман «Факультет ненужных вещей» уже в 1979 году вышел на французском языке (переводчики Жан Катала и Д. Сеземан.) Роман был признан «Лучшей иностранной книгой года». Теперь уже этот роман издан во многих странах мира и получил престижную премию. А вот что пишет в своем «Слове из тьмы», послесловии к роману его переводчик Ж. Катала: «В потоке литературы о сталинизме эта необыкновенная книга, тревожная и огромная, как грозовое небо над казахстанской степью, прочерченное блестками молний, возможно, и есть тот шедевр, над которым не властно время».
В романе «Мертвая роща» Домбровский описывает рощу задушенных деревьев – символ гибели культуры.
«Это была действительно мертвая роща. Стояли трупы деревьев. И даже древесина у этих трупов была неживая, мертвенно-сизая, серебристо-зеленая, с обвалившейся корой. И кора тоже лупилась, коробилась и просто облетала, как отмершая кожа». (5) А в поэтических произведениях Домбровского, как на широком историческом полотне, показано, что человек, усвоивший все законы лагерной жизни, научившийся «топором валить скуластый череп», после возвращения убеждается в том, что так называемый «свободный мир» еще хуже, и нет непроходимой пропасти между ним и лагерем:
И вот таким я возвратился в мир,
Который так причудливо раскрашен.
Гляжу на вас, на тонких женщин ваших,
На гениев в трактире, на трактир,
На молчаливое седое зло,
На мелкое добро грошовой сути.
На то, как пьют, как заседают, крутят,
И думаю: «Как мне не повезло!»
Связи