Взаимосвязь уголовного и уголовно-процессуального права. Монография. Коллектив авторов

объема), является общеупотребительное слово «родственник», которое в определении понятия «близкие родственники», сформулированном в п. 4 ст. 5 УПК, превращается в собственный уголовно-процессуальный термин. Данное определение сконструировано перечневым способом: «Близкие родственники – супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки». Как видим, в перечень лиц, являющихся близкими родственниками, УПК включает супруга и супругу, которые не являются родственниками в общеупотребительном значении потому, что они не находятся в родстве, которое представляет собой «отношение между людьми, создаваемое наличием общих ближайших предков»³¹¹.

      Такое «неестественное» решение законодателя, видимо, вызвано соображением экономии текста закона. Однако вряд ли оправданно волевым путем устанавливать содержание термина, которое не соответствует нормам русского языка³¹². Заметим также, что помимо несоответствия общеупотребительному значению анализируемая дефиниция еще и сконструирована в ущерб единству терминологии смежных отраслей права. Конституция РФ (ст. 51), Семейный кодекс РФ (ст. ст. 2, 14) и УК РФ (ст. ст. 308, 316) четко разделяют понятия, обозначаемые терминами «близкий родственник» и «супруг». Так, согласно ст. 14 Семейного кодекса «близкие родственники» – это родственники по прямой восходящей и нисходящей линии (родители и дети, дедушка, бабушка, внуки), полнородные и неполнородные (имеющие общего отца или мать) братья и сестры. Супруги же в соответствии со ст. 2 Семейного кодекса являются членами семьи (к членам семьи также относятся родители, дети (усыновители и усыновленные).

      Другой пример – при создании текстов УК и УПК законодателю не удалось избежать полисемии (многозначности) и синонимии (одноименности) терминологии и в полной мере добиться соблюдения одного из основных языковых правил законодательной техники, разработанных в общей теории права, – правила об однозначности терминологии, которое сводится к формуле «одно понятие – один термин». Это правило гласит: как внутри одного нормативного акта, так и в рамках целой отрасли права одно и то же понятие должно последовательно и неуклонно определяться одним термином; в то же время и один термин не должен использоваться для обозначения различных, не совпадающих между собой понятий³¹³. Предлагается и более жесткий вариант единства применяемой терминологии по всему законодательству и по крупным его разделам³¹⁴.

      Но хотя в тексте закона обычное слово приобретает некий новый оттенок значения, обусловленный тем, что слово становится неотъемлемым компонентом нормативного правового предписания как единого, цельного знака со специфическим юридическим смыслом³¹⁵, нужно помнить, что слова для законодательного текста отбираются из общего словарного состава. По авторитетному свидетельству Р. А. Будагова, синонимы имеются во всех языках, особенно ими богаты развитые литературные языки; имеет богатейшую синонимику и русский язык.