Волна гнева накрыла Перевалова с головы до пяток.
«Не сметь! Вон с моего огорода! Во-о-он!!!»
Николай Федорович схватил валявшуюся под ногами узловатую коряжину и с налитыми бешенством глазами, тяжело дыша, зашагал навстречу наглецам.
Двое на грядках вскочили. Тот, кто подкапывал морковь, взял вилы наизготовку. У второго в кулаке сверкнул нож.
Пыл Перевалова стал остывать, но по инерции он продолжал надвигаться на обидчиков.
И вдруг что-то тупое и тяжелое обрушилось ему на голову. Свет померк в глазах, и Перевалов провалился в пустоту…
Очнулся он от запаха дыма и страшной головной боли. Открыв глаза, увидел перед собой участливое лицо соседа.
«Наконец-то!» – обрадовался тот.
Перевалова, как он сам потом догадался, подкосил детина, оставшийся в балагане. Ослепленный гневом, Николай Федорович на время забыл про него, не почувствовал во время за своей спиной и поплатился.
«Монтировкой он тебя! – уверенно констатировал сосед. И если б не шапочка на голове, тебе бы точно – кранты!»
Охая и опираясь на плечо соседа, Перевалов поднялся на ноги, повернулся к балагану и чуть заново не свалился от увиденного: на месте его хижины дымилась куча обугленных головешек – дочиста обобрав огород, даже не выстоявшиеся кочаны срезали, отморозки эти, убираясь восвояси, подпалили балаган.
Боль проломленной головы многократно усугубилась болью от увиденного. И Перевалов в яростном и бессильном горе своем утробно, по-звериному завыл…
С травмой черепа и сотрясением мозга Перевалов больше месяца провалялся в постели. Немного оклемавшись, подал заявление в милицию. В райотделе заявление приняли с большой неохотой. Сразу, мол, надо было, по горячим следам, да и то… А теперь вот ищи-свищи… Да и недосуг как-то огородными кражами заниматься. С убийствами да бандитскими налетами разобраться бы… Тут намедни в соседнем садовом обществе целую крышу от дома увели – рифленое алюминиевое покрытие сняли, чтобы как цветной металл сдать, одни стропила только и остались. А вы огород… Тяжкие телесные при этом?.. А кто докажет? Надо было сразу к врачу за подтверждением бежать, справочку брать. Может, вовсе и не было никаких тяжких и телесных. Может, сам где за корягу запнулся да об камень башкой-то и навернулся… И вообще, мил человек, топал бы ты отсюда подобру-поздорову и не мешал серьезными делами заниматься. А заявление?.. Ну, если так хочется – пусть лежит. Однако гарантировать никто ничего не может…
Больше на фазенде своей, на взлелеянном им и уже питавшем его надеждами на будущее участке Николай Федорович не появился. Словно отрезало. Как оградить плоды рук своих от чужих посягательств, он не знал, а продолжать, как ни в чем не бывало, с тупым упрямством начатое, полагаясь на везение и авось, Перевалов тоже не мог – для него это было все равно, что пытаться согреть паровым отопление квартиры морозной зимой улицу. Не грело,