Он успокоился, прикрыл глаза и пару минут сидел, застыв как статуя. Вернувшись к жизни, снял очки, сильно растер ладонями лицо, попытался улыбнуться. Ему это удалось.
– Извините, вспылил, хе-хе, хотя и мысленно… Как-то привык к тому, что мысли здесь угадываю я. Об этом мне ничего не докладывали. Впрочем, у них и не было возможности удостовериться. А еще что умеете?
– Билет на Соловьева брали? А то начинаю ощущать себя конкурентом Дэвида Копперфилда. Не получается у нас разговор, хотя удар вы держите.
– Большой опыт – многие били. Шучу. Проблема, уважаемый Владимир Рудольфович, отнюдь не в наших взаимоотношениях. А в том, что я, как ко мне ни относиться, представляю в данный момент интересы вашей Родины. Причем не исторической, хотелось бы отметить, а самой что ни на есть большой и малой. И это придает мне силы, простите за пафос. Президенту доложили о некоторых событиях источники, к которым он привык прислушиваться, и мне было поручено с вами связаться.
Если информация о ваших, ну, скажем так, довольно неожиданных перемещениях и встречах окажется интересной для национальной безопасности России, то, вполне возможно, у Владимира Владимировича и будут непосредственно к вам вопросы.
И давайте договоримся сразу, не надо театрального надрыва и поз. Будь вы хоть наместником Бога на Земле… Президент России – это величина, и от него зависят судьбы наших с вами сограждан.
Волошин говорил спокойно, и я поймал себя на мысли, что он мне даже чем-то симпатичен. Наверное, таким и должен быть серый кардинал. В первую очередь функциональным. Категории «хорошо – плохо», «добро – зло», «нравится – не нравится» для него не существуют. Хозяином поставлена задача, и ее надо решить. Наиболее технологично и по возможности быстро. Если для этого надо поцеловать или укусить, то действие будет осуществлено. Он лишь идеальный исполнитель. И мысли насчет моей скромной личности были отработкой одного из возможных вариантов получения желаемого результата. Ему бы еще побороть физиологические потребности организма – и будет Голем-Франкенштейн на зависть средневековым умельцам.
– Ну что же, Александр Стальевич, тогда давайте вернемся к исходным позициям. Что вам угодно?
– Хотелось бы понять природу ваших отношений с Папой Римским, Биллом Гейтсом и Даниилом Давидом.
Я впервые услышал фамилию Даниила, хотя мог бы и догадаться – ведь он должен быть из дома Давидова.
– Прошу. С Папой – отношения строго официальные, с Биллом – братские, с Даниилом – апостольские.
Волошин задумался и повторил манипуляции, начиная с позы застывшего тушканчика, пройдя через сдергивание очков и заканчивая растиранием лица. Правильного ответа пока не было. Через несколько мгновений забрезжила догадка. На его лице промелькнуло подобие улыбки.
– Разрешите уточнить, с Папой – отношения официальные инспекторские?
– Браво, Александр Стальевич! Горжусь вами!
Глава 26
Волошин ответить