В то же время на платную основу полностью переводились медицина и образование, не только высшее, но и среднее и даже начальное; при этом полученные средства доставались отнюдь не учителям и врачам. Богатели только власть имущие, народ же все глубже и глубже погружался в пучину бедности и отчаяния, предпринимая жалкие, тщетные попытки к выживанию, больше напоминавшие смертельную агонию. Обращаться за справедливостью было бессмысленно: законы соблюдались только для тех, кто в состоянии был заплатить за нужное решение; правоохранительную систему, словно червь древесину, насквозь проточила коррупция. При этом государством навязчиво насаждалась философия, что в своем низком уровне жизни каждый виноват только сам; о полном отсутствии фактических жизненных возможностей, о замкнутом круге, в который с рождения попадали простые люди, когда для зарабатывания честным путем достойного количества денег деньги же и нужны были изначально, философия умалчивала.
«Демократия на Верге постепенно вырождается в тиранию, – как-то с грустью заметил в беседе с друзьями Рилонда. – А самое страшное, что это, похоже, вполне закономерный и логичный ее исход…»
Размышления Алана прервал знакомый голос.
– Приехали!
Дверь распахнулась, пропуская Айзук, Дайо и Гелу; он по очереди радостно обнял всех троих.
– Ты один? – Гела огляделась вокруг. – А где Энита?
– В зоологической экспедиции на Декстре, – улыбнулся он.
– Надеюсь, к собственной свадьбе она оттуда вернется? – покачала головой Гела. – Кстати, поздравляем!
– Спасибо.
– Как ты сделал предложение? – глаза Айзук блестели от любопытства. – Ну расскажи, интересно!
– Да ничего особенного, как-то само собой получилось, – смешался он. – На выпускном празднике…
– Ну не смущай его, Айзук, – поддержал Дайо. – Ребята все сделали правильно: закончили