Через какое-то время я открыл глаза и увидел ласковые глаза мамы, она заботливо ухаживала за мной и четырьмя моими братьями. Да, нас было пятеро – две девочки и три мальчика. Я отличался от других: все были тёмного цвета, а я – белого, или, может быть, белой была лишь та часть тела, которую я мог увидеть. Большую часть времени мы высасывали молоко из сосков мамы, другую часть спали, прижавшись друг к другу. Ведь именно так мы чувствовали себя одним целым, что и давало нам чувство безопасности и спокойствия. Но это длилось недолго, вскоре мы научились ходить и уже даже начали бороться за самый сочный сосок. Мы набирались сил, а мама выглядела уставшей и не такой сильной, как в первые дни. Я это понимал, но мои братья словно этого не замечали и продолжали толкать её и мешать спать. Я лёг возле её головы, и если приближались к ней братья, то я их отгонял. Я хотел, чтоб мама отдохнула и набралась сил.
Прошло ещё какое-то время, и по одному начали исчезать мои братья. Как оказалось, их забирали люди, они брали самых больших и сильных, а меня не трогали. Ведь я не был как другие, я был меньше и слабее, потому что мало ел. Я не хотел мешать маме отдыхать, поэтому кушал только тогда, когда она просыпалась, но мне это не всегда удавалось. Ведь она постоянно бегала за своими энергичными и озорными детьми. Вскоре я остался один и очень скучал по играм с остальными, но больше скучала мама. Я видел, как она с тревогой просыпалась, когда к нам приближались люди. Она переживала за каждого из своих детей и надеялась, что их вернут, но их не возвращали. Она часто поскуливала, но сдерживала себя, отдавая всю любовь, рассчитанную на пятерых, только мне.
Как я понял позднее, я был рождён какой-то породистой собакой. Более того, я был необычным щенком, редким в своём роде, поэтому, несмотря на то, что все хотели меня забрать, наши хозяева оставили меня себе. Я был рад этой возможности, ведь это позволяло мне оставаться рядом с мамой, которая уже окрепла и была жизнерадостной, но иногда в ней читалась тоска по своим детям. Мы у неё были не первыми и даже не вторыми, до нас у неё были ещё дети, и всех их забирали, а меня оставили, что приятно удивляло её.
Прошло ещё время, и меня куда-то повезли в большой машине, я не понимал, что происходит, и в голове были мысли только о том, что мама не переживёт расставания со мной и умрёт. Я не думал ни о чём, кроме неё, мне хотелось выбраться из этой машины, убежать от этих людей и вернуться к маме, чтоб она знала, что я рядом и всё будет хорошо. Но стёкла в машине были приоткрыты лишь на чуть-чуть, поэтому мои попытки выбраться из машины были тщетны.
Мы ехали долго, очень долго, и всё это время я старался запоминать дорогу, запахи и картинки за окном. Я знал, что, как только меня выпустят, я побегу